Содержание:
Марк Шварц
Анаконда
Анаконда – большая змея.
В ней поместятся
Лошадь и я.
— Ах, послушайте, право,
Змея,
Вот вам лошадь,
Зачем еще я?
Аксакал
У саксаула растет саксаул,
У саксаула сидит аксакал.
Аделаида
В Австралии,
Спросите гида,
Есть городок – Аделаида.
Из города Аделаида
Видна в бинокль
Антарктида!
Бульдог
Мчится по двору
Бульдог,
Загогульки вместо ног.
Хоть короткие они,
А попробуй,
Догони!
Загадка
В воде – кочкой
Из воды – бочкой!
(Бегемот)
Балда
Не долби, балда,
По болту кувалдой!
Выхухоль
Это надо же, назвали –
Вы-ху-холь!
Словно пыльное пальто
Кто-то вытряхнул.
А ведь выхухоль в пыли
Не валяется,
Пышной шубкой
Под водой
Выхухляется!
Вожаки
Волк, увидя вожака,
Должен на живот
Ложиться.
С вожаками и волкам
Очень нелегко ужиться.
Гепард
Гепард бежит
Быстрее ветра,
В минуту – больше километра!
А почему?
Да потому,
Что кушать хочется ему.
Геркулес
Горилла гамадрилу
Геркулес варила.
А гамадрил благодарил.
Демобилизация
Я в своей родной квартире —
Как на службе строевой.
У меня все командиры,
Только я здесь рядовой!
Всем я должен подчиняться:
По приказу – одеваться,
По приказу – умываться,
Ровно заправлять кровать.
По команде – есть садиться,
По заданию – учиться,
По режиму – спать ложиться,
По будильнику – вставать!
Теперь Вам ясно, почему
Начал огрызаться я?
Конец терпенью моему.
Демобилизация.
Енотовидная собака
Что за название, однако,
Еното-видная собака?
Быть может, около болота
Она увидела енота?
А, может, все наоборот,
Ее видал один енот?
Ель
Все деревья засыпают,
С веток листья осыпают.
Только ель не осыпается –
Ей никак не засыпается.
Страх покоя не дает:
Не проспать бы Новый год!
Ёжик
Ёжик
Ёрзает под шляпой.
Мы его поймали с папой.
Ёж иголки выпустил.
— Не волнуйся,
Выпустим!
Жаба
Жаба в болоте
Живет с удовольствие,
Так как болото
Полно продовольствием.
Видишь,
У жабы
Круглый животик,
Значит не счесть
Комаров на болоте!
Зайчик
Что ты, зайчик серенький,
Бегаешь опушкой?
— Стережет в лесу лиса,
В поле – сторож с пушкой!
Загадка
Сто березовых солдат
Взявшись за руки стоят
Днем и ночью
Круглый год
Охраняют огород
(Забор)
Звезды
Я гулял сегодня поздно.
Собрались на небе звезды,
Обступили, как родня,
И глазеют на меня!
— Эй, не стойте на ходу,
Расступитесь, я пройду!
Индейка
У меня появилась идейка:
Ведь индейка – совсем не индейка!
Капитан Америго Веспуччи,
В географии – неуч дремучий,
Подошел к мексиканскому берегу
И за Индию принял Америку.
С географией вышла промашка.
А индюшка – америкашка!
Йоги
Эти удивительные йоги
Бантиком завязывают ноги.
Могут на гвоздях железных спать,
Могут шпаги острые глотать…
Только одного не может йог,
Проглотить сосиску – поперек!
Кошка
— Мышка, мышка! –
Просит кошка,
— Поиграй со мной немножко,
Где ты прячешься?
Зачем?
Может, я тебя не съем!
Камбала
Камбала лежит на дне,
Оба глаза на спине.
Чтоб никто ни днем, ни вечером
Не подкрался
Незамеченным!
Кошки
Кошки ходят босиком
И в жару, и в стужу.
Кошкам насморк не знаком,
И платок не нужен.
А чего тут удивляться?
Просто надо закаляться!
Каравелла
Кавалеры королевы
Плыли к ней на каравелле.
Летучая мышь
Зря, поверьте, утверждают,
Будто звери не летают.
И среди млекопитающих
Можно отыскать летающих!
Лондон
Ах, город Лондон
Был бы мил,
Когда бы дождик
Там не лил.
Не вызывало раздраженье
Левостороннее движенье.
Лилипуты
А любили ли
Лилипуты лилии?
Муха
— Муха,
Что ты пристаешь.
Объясни
О чем поешь?
— Ж-жалко нету ж-жала,
Всех бы напуж-жала!
Магнолии
Не растут магнолии в Монголии,
Не цветут глицинии в Сицилии.
Загадка
Бывает же работа,
Завидно, от души!
Свисти, когда охота,
Да палочкой маши!
(Милиционер)
Носорог
В Африке, днем,
По одной из дорог
С гиппопотамом
Гулял носорог.
— Знаешь,
Сказал он под баобабом,
Плохо на свете
Толстым и слабым.
Толстых бодают,
Толстых клюют,
Толстым
Обидные клички дают.
Дразнят,
Смеются,
Просто нет сил!
Вот почему я
Рог отрастил.
Кто рога узнал
Носорожьего,
Каждому скажет:
— Не трожь его!
Охота запрещена
Напоминаю Вам, друзья,
А вдруг не слышал кто-то,
Отныне на родителей
Запрещена охота!
И под кроватью затаясь,
И за углом буфета,
Нельзя теперь в родителей
Стрелять из пистолета!
Запрещено подстерегать
На кухне и в гостиной,
Когда они на водопой
Идут тропою длинной.
Проверьте, ваша доброта
Еще вознаградится –
Родители всего одни,
И могут пригодиться!
Советы укротителя:
На дикого родителя
Не надо топать и кричать,
А надо лаской приручать!
Питон
Чем питон питается?
Смотри, какой красуется?
Теми, кто здесь шляется
И интересуется,
Чем питон питается!
Пантера
Не ест
Манной каши и риса
Пантера,
По имени Киса.
Она любит мясо и кости.
Зайдите,
Пожалуйста,
В гости!
Рыбак
Ловят щук на окунька,
Окунька – на червяка,
Но на что клюет червяк,
Не могу понять никак!
Загадка
У какой кисочки
На ушах кисточки.
(Рысь)
Рим
Стар город Рим,
Как глиняный горшок.
Но все же сохранился хорошо.
И даже древнеримские развалины
Так аккуратно, бережно развалены.
Стрекоза
Сидит на ветке стрекоза,
Глядит за мной во все глаза,
И не желает понимать,
Что нужно мне ее поймать!
Загадка
В картонном домике
Жильцы –
Коричневые каски.
Они глупцы,
Но храбрецы,
И потому опасны.
В картонном доме
Об одном
У них ведется речь:
Хоть где-нибудь,
Хоть что-нибудь,
Хоть как-нибудь
Поджечь!
(Спички)
Термиты
Не приглашайте в дом термитов.
Термитыне бывают сыты.
Играют гости и галдят…
Термитами некогда – едят!
Танцуют гости и поют…
Термитам некогда – жуют!
А если долго просидят,
Они и стол и дом съедят!
Табуреточки
У стола четыре деточки
Тонконогих табуреточки.
Не играют,
Не дурачатся,
Целый день за папой прячутся!
Загадка
В клетке три матраса
Едят сырое мясо.
(Тигры)
Улитка
Улитка едет за границу
Проведать устрицу – сестрицу.
У устриц все готово к ужину.
В подарок припасли жемчужину.
Загадка
Что за домик мне скажите?
В нем летает каждый житель.
Славно трудится народ
Собирает сладкий мед.
(Улей)
Форель
Форель –
Прекрасный альпинист.
Вода — ее опора.
Река стекает сверху вниз,
А рыба лезет в гору.
Финансисты
— Э-эх! – прокаркала ворона, —
Трудно жить без миллиона!
— Это что, — сказал петух, —
Ты попробуй жить без двух!
Хочу динозавра
Купите Кате динозавра!
(Хочу сегодня, а не завтра!)
Про кукол хватит говорить,
Их только бабушкам дарить!
Хрюкало
С почемуколкой кудакало
Полтора часа калякало.
А на грядке редькой хрупало
Непокормленное хрюкало.
Хабаровск
Далеко ли до Китая?
А откуда мы считаем?
От Хабаровска доедет
Даже на велосипеде!
Цыпленок
Пока находился
Цыпленок в яйце,
Цыпленку казалось,
Что он во дворце.
Царь
Царев псарь
Всем псарям – царь!
Загадка
В этом круглом доме
Никого нет,
Кроме:
Медведей дрессированных –
Силачей и клоунов,
Маленьких собачек –
Гоняющих мячик,
Огромного слона –
Трубача и плясуна,
Двух смелых укротителей
И трех…
Тысяч зрителей
(Цирк)
Черепаха
В пустыне
И на речке мелкой,
Она везде в своей тарелке.
Четыре черных человечка
Четыре черных человечка
Дневник мой на столе листали.
Четыре черных человечка
Страницы чистые читали.
И я им закричал с крылечка:
— Все будет хорошо! Не так ли?
Не отвечали человечки.
Один смеялся.
Трое плакали.
Школа молодого скелета
Говорит скелет скелету
— Знаю я одну примету
Если полная луна
В гробовую щель видна,
Можно выйти, покричать,
Да костями побренчать.
Постучаться в окна лбами,
Провести обмен гробами…
А, как крикнут петухи,
Прячься в гроб,
Пиши стихи.
Заходя друг к другу в гости,
Не забудьте ваши кости!
И еще,
Для слишком смелых,
Берегись халатов белых!
Санитары из санчасти
Разбирают на запчасти!
Щенок
Щенкам позволено кусаться,
Пока не выросли клыки,
А после надо опасаться
Хозяйской ласковой руки!
Щель
Ночью,
Покинув котят и мышат,
Кошка и мышка
К щели спешат.
Обе всю ночь
возле щели гуляют,
Обе друг другу
Хвостами виляют.
Что же им
Встретиться не позволяет?
Кошка не может,
А мышь не желает!
Выдра
Нас, выдру, в реке
Называют на «Вы».
За что ее так уважают?
Увы!
Такое у нас положение,
Оказывают уважение
Не тем,
Кто на помощь бросается,
А тем,
Кто больнее кусается!
Мягкий знак
Мягкий знак
Похож на пень.
Ставят – где кому не лень!
Я озоном не дышу,
Упражнения пишу.
И об этот глупый пень
Спотыкаюсь каждый день!
Эфа
Эфа, змея ядовитая,
Из-за погоды сердитая.
Очень плохая в пустыне погодка:
То «морозилка»,
То «сковородка»!
Энеки-бенеки
Энек-Бенек поутру
Повстречал Хухру-Мухру.
Добрый день, Хухра-Мухра,
Отчего ты так хмура?
Мне в трамвае Трали-Вали
Фигли-Мигли оборвали!
Южный пляж
Был у моря,
Плюнул в воду.
Не попал,
Полно народу!
Ящер
В музее страшный ящер
Стоит, как настоящий.
Он съесть любого был бы рад
Сто миллионов лет назад.
Япония
Зашел я раз
К японцам в дом:
Все в доме ходят босиком,
Без стульев у стола сидят
И полочками рис едят.
Чай наливают
В пиалу,
Спят
На соломенном полу…
Все делают по-своему упрямо,
И даже гору
Называют «яма».
При этом удивительно,
Живут
Ужасно положительно.
Оценить эту запись
СТО ДНЕЙ ДО ПРИКАЗА.
Как гордо звучит эта фраза,
И очень многим знакома,
Осталось 100 дней до приказа,
И 200 осталось до дома!))
Это одно из самых приятных событий в жизни солдата. Стодневка – это сто дней до приказа.
Если приказ весенний, то выйдет 27 марта.
Стодневка до весеннего приказа 17 декабря. 
Если приказ осенний, то выйдет 27 сентября.
Стодневка до осеннего приказа 19 июня. 
8 августа (для осенников) и 5 февраля (6 февраля в высокосный год) (для весенников) — 50 дней до приказа, «День Золотого Духа». В частях этот день отмечается так: духи и деды меняются местами. Дух может приказать убраться, найти сигареты, прокачать, родить сладкое и т.п. — всё то, что обычно делает дед. Правда, особо духи не борзеют, поскольку на следующий день всё возвращается на круги своя.
100 ДНЕЙ СЛУЖБЫ.
«СТО ДНЕЙ ОТСЛУЖИЛИ».
Сто дней отслужили, не много, не мало,
Для нас это Дата, для многих не дата,
И никому-никому не понять,
Как это — сто дней солдатика ждать!
Сто дней отмечаем, а кажется — малость,
Но эти СТО дней мы достойно прожили!
Скучали, страдали, 100 дней — это радость!
Мы целых Сто дней уж с сынком отслужили.
Так быстро прошла зима,
Её и не было вроде бы.
Самая трудная сотня твоя
Сынок, тобою уж пройдена.
Ты стал взрослей и мудрей,
У меня седины прибавилось.
Служишь всего сто дней,
Так много еще осталось нам!
Пусть время летит быстрей,
Так жду, что тебя увижу!
Служишь уже сто дней,
Дом с каждым днём всё ближе!
ПОЗДРАВЛЯЮ С ПЕРВОЙ СОТОЧКОЙ!
Сынок, поздравляю тебя!
Праздник у нас сегодня,-
Самая трудная сотня твоя
Родной, тобой уже пройдена!
Ты стал взрослей и мудрей,
У меня седины прибавилось.
Служишь всего сто дней,
Так много еще осталось нам!
Пусть время летит быстрей,
Так жду, что тебя увижу!
Служишь уже сто дней,
Дом с каждым днём всё ближе!
ПРОШЛО 100 ДНЕЙ, КАК СЫН УШЁЛ СЛУЖИТЬ.
Прошло 100 дней, как нет тебя,
(Мой сын ушел служить).
В пустой квартире без тебя
Как этот год прожить?
Стоит гитара в уголке,
И, глядя на нее,
Скучаю очень по тебе,
Ты солнышко мое!
Ты реже стал звонить домой,
А я все жду звонка.
Услышать голос твой родной
Мечтаю я из далека.
Хочу узнать, как служишь ты,
Нашел ли ты друзей,
И как живется там тебе
В армейской той семье.
100 дней прошло,
И вот еще 100 так же пролетит,
Останется служить тебе
Почти что треть пути.
Я жду, когда придет тот день,
Вернешься ты домой,
Откроешь тихо нашу дверь,
И встречусь я с тобой.
И зазвучит гитара вновь
В июльский летний день,
И в доме станет веселей,
Уютней и теплей.
Я жду тебя , мой сын родной!
Вернись домой скорей!
Пусть остается позади
Весь «груз» армейских дней.
СТО ДЕНЁЧКОВ ЗА СПИНОЙ У СЫНА.
Тысяча собралась по монетке!
Посчитала мать и улыбнулась!
Сто денечков за спиной у сына!
Сто ночей как мама «вольтанулась».
Что друзья. У нас сегодня праздник?
Я вояке СМС послала, что горжусь,
Что лучший сын на свете.
А самой чего-то очень грустно стало.
Что-то кончились совсем силенки,
И душа порвалась на кусочки
Тихо-тихо, медленно, со скрипом
Проползали эти все денечки.
Словно сердце вынули и разум,
И чужими стали вдруг все люди.
Ну не будем, мой родной, о грустном!
Праздник же! Мы радоваться будем!
100 ДНЕЙ ДО ПРИКАЗА.
100 дней до Приказа — заветная дата,
Она, как маяк, как звезда для солдата.
Ждёт он её, тянется к ней!
100 дней до Приказа, всего лишь 100 дней!
Ты честно служил — не покинул поста.
Совесть твоя абсолютно чиста.
Ты будешь гордится службой своей!
100 дней до Приказа, всего лишь 100 дней!
Солдатское братство ты полюбил.
Батей родным командир тебе был.
Осталось немного, служи веселей!
100 дней до приказа, всего лишь 100 дней!
СТО ДНЕЙ ДО ОСЕННЕГО ПРИКАЗА.
Пришёл июнь, принёс он радость
Для славных воинов-ребят,-
100 дней осталось до приказа
У наших родненьких солдат!
Ещё чуть-чуть, ещё немного
Осталось детям дослужить,
Ждёт к дому каждого дорога,
Пусть ровным путь для них лежит!
Кому-то осенью, кому-то по зиме
Уйти домой, на дембель, предстоит.
Пусть солнышко теплом, как по весне,
День встречи с сыном озарит!
Ну а пока июнь цветущий
Стоит за окнами у нас,
Но впереди, не за горами,
Сентябрь, что нам несёт Приказ!
До приказа недолго осталось –
Лишь сто дней! Это, право же, малость!
И я знаю, когда засыпаешь,
Ты о дембеле скором мечтаешь!
Лишь пол года пройдёт, и дождёшься,
Ты дослужишь, родной, и вернёшься!
Возвращайся скорее домой,
Жду тебя, мой солдат дорогой!
50 ДНЕЙ ДО ПРИКАЗА.
Известно, что армейский хлеб не сладок:
За сотни верст привычный быт и дом,
Учебка, караулы и наряды,
Кросс в ОЗК под проливным дождем.
И пусть под крик истошный «Вспышка справа!»
Летим мы в лужу, дико матерясь,
Но понимаем, рассуждая здраво,
Не век месить нам пузом эту грязь.
50 дней до приказа! Мы долго шли до этой даты!
50 дней до приказа! Служили, выполняя все приказы!
50 дней до приказа! Домой так хочется скорей!
50 дней до приказа! Лишь 50 дней!
У берцев новеньких пока не стоптан задник,
И трёт ремень дубовый под ребром.
Сплошные будни, лишь отбой как праздник,
До дембеля, как до луны пешком.
Войдет всё в колею, само собою,
И приведет нас службы колея
К поверке, на которой мы из строя
Не по уставу крикнем после «Я».
50 дней до приказа! Кричи, земеля, силы не жалей.
50 дней до приказа! Мы заслужили званье «дембелей»!
50 дней до приказа! Пора до дому собирать коней.
50 дней до приказа! Лишь 50 дней!
А там уже особо не до службы —
Заботы будут больше о другом:
Ушить парадку в талии поуже,
И фотки клеить в дембельский альбом,
Привесить аксельбант, нашить шевроны.
Тут просто меру надо знать,
Чтоб форма вышла, а не бал вороны,
Порадовать друзей, отца и мать!
50 дней до приказа! Ты нас прости за вольности, старлей.
50 дней до приказа! Армейских нахлебались «киселей»!
50 дней до приказа! Мы разлетимся скоро по стране.
50 дней до приказа! Лишь 50 дней!
100 ДНЕЙ ДО ДЕМБЕЛЯ.
Всего сто дней — и я уйду в запас.
Отвык я что-то от «гражданки»,
Чтоб на ногах был «Аdidаs»,
А не кирза, и не портянки.
Отвык культурно говорить,
Не подкрепляя слово матом.
Забыл, что значит слово — «жить»,
А не «служить». Не быть солдатом.
Что можно просто так гулять,
Не по плацу, шаги чеканя,
И строевую не орать
Про то, что «ждет меня маманя».
Отвык от женского тепла,
От поцелуев и объятий.
И та, которая ждала,
Меня теперь узнает вряд ли.
Всего сто дней — и я уйду домой.
Казалось, год — не так уж много,
Но я теперь совсем другой,
Я дослужил до дембельского срока!
СТО ДНЕЙ ДО ДОМА.
Сто дней до точки, сто дней — до дома.
Вернется мой сын, улыбнется знакомо,
Обнимет покрепче, как в детстве когда-то,
Прижмусь я щекой к плечу сына-солдата.
Ему расскажу, как жила, дожидалась,
И как с телефоном расстаться боялась,
И дни как считала, ночами рыдала,
И клипы из фоток в слезах собирала.
Еще расскажу.
Нет! Не буду! Не надо.
Ему улыбнусь и скажу: » Как я рада. «
МНЕ ОСТАЛОСЬ ВСЕГО СТО ДНЕЙ!
Подходит служба к концу,
Осталось всего сто дней.
Поеду домой, к семье,
Поеду к любимой своей.
И вроде, недавно призвался,
Присягу я принимал,
Лишь сотня осталась, и скоро
Увижу родной я вокзал.
Время летит незаметно,
И всё же успел я понять,
Как я скучаю по маме,
Скорей бы её обнять!
Как приятно и очень тянет
Всё то, что там, за забором.
И всего только 100 дней
Разделяет меня с домом!
ОБРАТНЫЙ ОТСЧЁТ.
Последняя сотка, обратный отсчёт.
И скоро домой унесёт самолёт.
Где мамы и близкие ждут целый год.
Денёчки считаем. ОБРАТНЫЙ отсчёт!
Закончатся скоро наряды в ночи,
Подъёмы, тревоги, дежурства твои,
И построения, и ПХД.
И дембель увидишь не только во сне!
Одно огорчает – расстанетесь вы,
Друзья, с кем бок о бок весь год вы прошли,
Те, с кем разделили вы столько невзгод,
Друзьями останетесь, и дембель придёт!
СОТОЧКА ДО ДЕМБЕЛЯ.
Нам до дембеля совсем чуть-чуть осталось.
Я весь день как идиотка улыбалась!
Псине в лифте, бабушке на остановке,
И на нос мне севшей в пятнышках коровке.
Я весь мир обнять была готова.
В голове гоняла сто раз снова, —
Лишь сто дней, и сын домой вернется.
И совсем другая жизнь у нас начнется.
Обещал с утра гонять маманю бегать,
По субботам ПХД совместно делать,
С велотренажера пыль велел стереть, — кататься,
Приседать, и (как смогу уж. ) отжиматься.
Ой, девчонки! Что там дальше будет?
Знаю, что меня здесь не осудят,
Что тут мать очкует не по-детски,
Что изменится судьба её так резко.
Уходил её мальчишка интернетный,
Весь в игрушках виртуальных и секретных,
А придет назад мужчиной возмужавшим!
Да и я за год заметно стану старше!
Как бы ни сложилась жизнь, я знаю,
Этот год я ни на что не променяю!
Оба поняли мы в этот год не мало,
Хоть ни слова я сынуле не сказала,
Как ломало мамку, словно наркомана.
Как не чокнулась, самой, родные, странно!
Днем дышать без сына было невозможно,
А ночами в потолок смотреть тревожно.
Как срослась моя ладошка с телефоном,
Как молила бога «МЕГАФОНА»,
Чтобы с сыном связь не прерывалась.
А чего тогда еще нам оставалось?
Не ходила к сыну в комнату пустую.
А теперь я там и днюю и ночую,
Там без сына было так невыносимо,
Замирало сердце, — как ты, милый?
Килограммы носовых платков и литры капель..
А его мозоли, сопли, кашель.
А ученья, стрельбы, марш-броски и кроссы.
Это ж драма! Как тут не повесить носик?
Сколько пройдено и сколько пережито.
Лишь сто дней осталось нам прожить,
А сегодня праздник будем отмечать!
Лишь сто дней, и сына буду я встречать!
200 ДНЕЙ СЛУЖБЫ.
200 ДНЕЙ ПОЗАДИ.
Двести дней у нас с тобою позади,
Мы с тобой бывалые солдаты!
Пусть ещё немало впереди,
С честью мы пройдём с тобой все даты!
Будем вместе скоро, мой родной!
Лето пролетит, пройдёт и осень,
И дождёмся дембеля с тобой,
Как же ждём тебя мы дома, очень-очень!
Двухсоточку сегодня отмечаем!
Осталось только 165!
Мы очень тебя любим, ждём, скучаем,
И продолжаем ждать, любить, скучать!
С тобой мы вместе всё преодолеем!
Наш ДМБ уже недалеко!
Роднулька наш, пусть дни бегут быстрее!
Мы скоро будем вместе, всё будет хорошо.
СЛУЖИМ 200 ДНЕЙ.
Сынок, дорогой, как люблю я тебя!
Так скучаю в разлуке с тобою,
Без тебя 200 дней я уже прожила
Лишь одною о встрече мечтою.
И ещё 165 дёньков впереди…
Эта цифра пугает отчасти,
Но ведь 200 денёчков уже позади,
И всё ближе мы к нашему счастью.
Если б знал ты, родной, как хочу я обнять,
К сердцу ближе прижать твои руки…
Насмореться в глаза, в лоб тебя целовать,
Эх, скорей проходи, год разлуки…
Я с тобою, ты слышишь, сыночек? Всегда
Буду рядом , и что б ни случилось,
Ты мой самый родной человек навсегда!
Наша встреча мне снова приснилась…
300 ДНЕЙ СЛУЖБЫ.
Три соточки пройдено, скоро домой!
И скоро, мой друг, нам прощаться с тобой!
Поеду скорее в родные края,
Где ждёт меня милая мама моя!
ОТСЛУЖИЛИ 300 ДНЕЙ.
Отслужили триста дней!
Молодцы! Ура!
Шум турбины – триста дней.
Вам домой пора!
Триста дней уж пролетело
И ещё чуть-чуть.
Время! Ты беги быстрее,
Скоро сыну в путь.
Триста дней! Как бьются мысли
И стучат в висок.
Скоро дембель, скоро дембель!
Потерпи, сынок!
Шестьдесят пять дней осталось,
Как же трудно ждать.
Но, зато, весёлой чаркой
Будем вас встречать!
Эх, ребятки, поздравляю –
Скоро всё пройдёт!
За воротами, у части
ДЕМБЕЛЬ ВСЕХ ВАС ЖДЁТ!
Заградотряды. Инициатива снизу
«Вестник Архива Президента Российской Федерации» при содействии Российского исторического общества и Германского исторического института в Москве выпустил в свет 768-страничный том энциклопедического формата «Война 1941 -1945. Выпуск 2»: 225 советских документов, имевших высший гриф секретности (многие содержат пометы и маргиналии Верховного Главнокомандующего), и 12 трофейных документов периода Великой Отечественной войны. С нескрываемым восторгом я неспешно погрузился в изучение документов, о существовании которых в момент их создания знали лишь несколько человек из высшего руководства СССР: Сталин, Молотов, Маленков, Берия, Жуков.
Как много мы еще не знаем об этой войне!
«Война 1941-1945» и «Война и мир»
Сравните два документа из бесценного тома, связанные с именем Сталина. 2 апреля 1942 года он получает сообщение, что город Новороссийск, в тот момент главная база Черноморского флота, наводнен антисоветскими элементами и иностранными подданными, которых предлагалось депортировать. Вождь накладывает резолюцию красным карандашом: «Т-щу Берия. Правильно! Нужно прочистить также Тамань и Темрюк. В Новороссийске нужно создать такую обстановку, чтобы ни одна сволочь и ни один слюнтяй не могли там дышать. О принятых мерах сообщите.
А вот его слова, произнесенные 22 мая 1945 года во время совещания по вопросам демобилизации Красной армии: «Каждому увольняемому бойцу продать по дешевой цене трофейные товары и дать жалование за столько лет, сколько он прослужил в армии. При увольнении на руки выдать сухой паек. . При демобилизации не отпускать бойцов и офицеров с пустыми руками — раздавать радиоприемники, велосипеды и др. вещи и, кроме того, организовать через хозяйственный аппарат полка продажу различных товаров» 2 .
Разумеется, впервые введенные в научный оборот первоклассные архивные документы будут востребованы историками. Но культурная ценность второго выпуска «Войны 1941 -1945» этим не исчерпывается. Книга может стать настоящим откровением для будущего писателя, стремящегося создать эпическое произведение о войне, дать панорамную картину эпохи и художественными средствами постичь противоречивую фигуру Верховного Главнокомандующего. Документы, собранные под одним переплетом, систематизированные и расположенные в хронологическом порядке, подтверждают справедливость толстовского взгляда на Историю :
«Историк обязан иногда, пригибая истину, подводить все действия исторического лица под одну идею, которую он вложил в это лицо. Художник. старается только понять и показать не известного деятеля, а человека» 3 .
Мудрено понять и показать человека в Верховном Главнокомандующем, о чьем жестокосердии написано так много. Такое под силу лишь гениальному писателю масштаба Льва Толстого. Но впервые обнародованные документы неопровержимо свидетельствуют: жестокость Сталина в начальный период войны по отношению, например, к генералам Западного фронта, потерпевшим сокрушительное поражение, отнюдь не была его личной инициативой, корни которой пытаются искать в подозрительности и беспощадности вождя. Нет и еще раз нет!
Инициатива исходила снизу.
Приговоры 1-го секретаря Тупицына
Партийные работники, командиры батальонов, полков и дивизий, пережившие позор отступления, — бесчисленные авторы личных писем Сталину, в которых они требовали от Хозяина твердой рукой навести порядок в Красной армии.
Все знают о мужестве и доблести защитников Брестской крепости, многие помнят имена руководителей ее героической обороны — майора Гаврилова, полкового комиссара Фомина, капитана Зубачёва 4 . Но почему оборону, ставшую важным символом Победы, возглавили командиры, имевшие относительно невысокие воинские звания, ведь перед войной в крепости дислоцировались две стрелковые дивизии, входившие в состав 4-й армии? Неожиданный ответ мы находим в записке Михаила Николаевича Тупицына, капитана госбезопасности и 1-го секретаря областного комитета КП(б)Б в городе Бресте. Записка датирована 25 июня 1941 года, имеет гриф «Сов. секретно» и адресована Сталину.
«. Руководство 4 Армии оказалось неподготовленным организовать и руководить военными действиями. Это подтверждается целым рядом фактов. Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать или погибнуть. . Естественно, при первых выстрелах среди красноармейцев создалась паника, а мощный шквал огня немецкой артиллерии быстро уничтожил обе дивизии. По рассказам красноармейцев, которым удалось спастись, заслуживает внимания и тот факт, что не все части и соединения имели патроны, не было патронов у бойцов. . Многие командиры и политработники вместо организации эвакуации в панике бежали из города, в первую очередь спасая свои семьи, а красноармейцы бежали в беспорядке» 5 .
На первом листе документа справка, подписанная начальником Генерального штаба:
«Командующий 4-й армией снят с работы и отдан под суд. Жуков 9/VIII-1941 г.».
Судьба командарма сложилась трагически: 22 июля 1941 года генерал-майор Александр Андреевич Коробков был расстрелян за «халатность» и «неисполнение своих должностных обязанностей». Как видим, у суда были веские формальные основания для вынесения столь сурового приговора. Однако после окончания войны и смерти Сталина тем же самым фактам дали иную интерпретацию. Выяснилось, что генералу пришлось сполна расплатиться не так за собственные очевидные просчёты, как за не подлежащие обнародованию ошибки высшего политического руководства страны. В первые дни войны командарм действовал гораздо увереннее и успешнее многих других военачальников Красной армии. Коробкова посмертно реабилитируют в 1957 году «за отсутствием состава преступления».
Уже после войны генерал-полковник Леонид Михайлович Сандалов, бывший начальник штаба 4-й армии, отчетливо сформулирует: командарм стал жертвой преступной логики времен Большого террора, когда «врагом народа» можно было стать без всякой вины — по спущенной сверху разнарядке. «Почему был арестован и предан суду именно командующий 4-й Армии Коробков, армия которого, хотя и понесла громадные потери, но всё же продолжала существовать и не теряла связи со штабом Западного фронта? К концу июня 1941 года был предназначен по разверстке для предания суду от Западного фронта один командарм, а налицо был только командарм 4-й армии. Командующие 3-й и 10-й армиями находились в эти дни неизвестно где и с ними связи не было.
Это и определило судьбу Коробкова. В лице генерала Коробкова мы потеряли тогда хорошего командарма, который, я полагаю, стал бы впоследствии в шеренгу лучших командармов Красной армии».
Чистки старшего политрука Скляра
Строгих мер по отношению к военачальникам требовал не только 1-й секретарь обкома Тупицын, на наказании генералов настаивали многие воины, имевшие невысокие воинские звания. 4 июля 1941 года заместитель командира 33-го отдельного разведывательного батальона по политчасти старший политрук Дмитрий Константинович Скляр направил вождю обширное письмо на девяти страницах, где скрупулезно перечислил непростительные промахи и персональные упущения многих — от командира дивизии генерал-майора Николая Александровича Соколова до командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Федора Исидоровича Кузнецова. Старший поитрук воевал с первого дня войны и решил довести до Верховного собственные соображения о причинах неудачного контрудара и отступления на Шауляйском направлении:
«Была попытка задержать, остановить бегство, но она не увенчалась успехом. Бойцы говорят: «Дайте нам патроны и снаряды, тогда мы вернемся, а с голыми руками на вооруженного противника не пойдем». . Людей довезли до фронта и бросили на произвол судьбы. Больших начальников не было видно, а штабов тоже. Тылов тоже не было. . Я решил обратиться в штаб округа. Пошел, с большим трудом пробрался в штаб, больших начальников не оказалось в штабе. Младшие чины — часть сидели, лясы точили, а часть — кабинеты распределяли и наклеивали ярлыки; ответа не получил. . Таким образом скопилась такая наша сила на этом направлении, что можно было очистить любую 1 /4 всей Европы. Мехкорпуса имели хорошую нашу технику и имели хороших советских патриотов, они имели все условия для полной победы. Но долго они действовать не могли. Они смертельно действовали до тех пор, пока у них были боеприпасы и горючий материал, а как этого не стало, корпуса остановились в лесах. Враг, зная об этом, обрушился всей воздушной и наземной силой и разгромил эти наши прекрасные и грозные боевые единицы. . Во всем этом, по моему мнению и по высказыванию других товарищей, вражеская рука напортила общему делу, враги пробрались к руководству войск и предали эти войска. Я думаю в округе ПрибОВО (Прибалтийском особом военном округе. — Авт.) надо провести большую чистку и освободиться от засилия вражеских элементов. Нашлись продажные шкуры, сами продались и продают других» 6 .
Спустя всего три дня, 7 июля, письмо доложат Председателю Государственного Комитета Обороты товарищу Сталину, перепечатают в трех экземплярах и присвоят высший гриф секретности «Особая папка». Меры были незамедлительно приняты. Чистка проведена. Виновные выявлены и наказаны.
На сей раз Сталин обошелся без расстрелов. Генерал Кузнецов был снят с поста командующего фронтом и некоторое время находился в распоряжении Ставки. В дальнейшем не очень удачно командовал несколькими армиями и в 1948 году был уволен в отставку с поста командующего войсками Уральского военного округа, сдав округ маршалу Жукову.
Не был, к счастью, расстрелян и комдив Соколов, чью 11-ю стрелковую дивизию начало войны застало в дороге. Накануне, перед погрузкой в эшелоны, генерал Соколов, воевавший офицером еще в Первую мировую и прошедший через Гражданскую (два ордена Красного Знамени) и войну в Испании (орден Красной Звезды), отдал распоряжение: «дивизия выступает на учения, необходимо взять все то, что требуется для занятий: уставы, наставления, экспонаты, фанеру и т.д., а затем сказал — для неожиданной случайности захватите с собой 1 /4 боекомплекта снарядов и патрон» 7 .
Его дивизия вступила в бой. А сам генерал Соколов вплоть до сентября 1941-го оставался на своем посту, ведя активную оборону, нанося немцам чувствительные контрудары и отступая лишь по приказу командования. В сентябре 1942-го в ожесточенных боях за Ржев генерал получит тяжелое ранение и в начале октября после серии операций умрет в госпитале от заражения крови. Без следа сгинет в горниле войны старший политрук Скляр.
Остается только гадать, сколько замечательных командиров потеряла бы Красная армия, прислушайся Сталин к каждому из призывов «снизу» вычистить и расстрелять.
Заградотряды майора Брикеля
25 июля 1941 года командир 34го кавалерийского полка Юго-Западного фронта майор Павел Порфирьевич Брикель на девяти страницах, адресованных лично Сталину, подробно описал отход войск Красной армии и случаи массовой паники, спровоцированной слухами о вражеских десантах:
«Трудно даже подобрать название этому беспорядочному движению масс. Тысячи бойцов, охваченных паникой, без оружия, босых, никем не управляемых, часто сидящих верхом на крестьянских лошадях без уздечек, наводнили собою дороги, села от границы и почти до самого Киева, заходя в каждый колхоз, в каждый двор, попрошайничая и своим видом и рассказами сея панику. Тысячи машин, тракторов, снарядов, орудий и т.д., и т.п. брошено по дорогам часто без малейшей попытки спасти материальную часть. . Но ведь эта лавина людей, танков, артиллерии, конницы, даже совершенно безоружная, способна только своей массой раздавить любой десант, какой бы силы он не был. И вот среди всей массы командиров и начальников, даже очень больших, не находится ни одного, который бы взял на себя инициативу, организовал этих людей, единой волей направил усилия этих масс и смял бы этот ничтожный десант, стоящий на пути и парализующий нас тыл. У нас предпочитают десанты не уничтожать, а обходить их. Трус не только тот, кто бежит с поля боя, но и тот, кто боится ответственности за смелое, но наиболее целесообразное решение» 8 .
В чем же заключается это решение? Майор предлагает создать заградотряды и пункты сбора отставших и заблудившихся воинов для направления их в свои части. Заметьте: это рекомендует не чекист или партаппаратчик, а кадровый военный, сам пострадавший в годы Большого террора: в декабре 1937 года майора исключили из партии и отстранили от должности, в январе 1939 уволили из армии, завели уголовное дело, а в феврале 1940-го вернули партбилет и восстановили в Красной армии.
И уже через месяц с небольшим после начала войны майор Брикель, не боясь ответственности за свою смелость, пишет письмо самому Сталину!
Не вина Брикеля, что он, «вследствие отсутствия связи с тылом» 9 , сможет отправить письмо адресату лишь спустя две недели, когда заградотряды уже будут созданы. Но на толкового и храброго майора обратят внимание и продвинут по службе. В феврале 1944 года Брикель станет генералом. Вместе с ним к маю 1944-го генеральское звание получат 1152 довоенных полковников, 182 подполковника, 186 майоров, 15 капитанов и один старший лейтенант 10 .
Воевать Павел Брикель будет умело и в высшей степени артистично, виртуозно осуществляя успешное взаимодействие кавалерии, артиллерии и танков. Сполна рассчитается с неприятелем за позор 1941 года: наголову разобьет немецкий парашютно-егерский полк, части 2-й дивизии «Герман Геринг», несколько специальных батальонов противника, захватит более тысячи пленных и во главе гвардейского кавалерийского полка в конном строю штурмом ворвется в немецкий город Рейнсберг. Войну закончит 2 мая 1945 года на Эльбе — Героем Советского Союза, гвардии генерал-майором и командиром 6-й гвардейской кавалерийской Гродненской дивизии имени Александра Пархоменко, Знамя которой будет украшено пятью орденами.
После увольнения в запас кавалерист не сможет расстаться с делом всей жизни и до своего смертного часа будет работать директором ипподрома в Ростове-на-Дону.
Приказ N227 полковника Раевского
Полковник Николай Порфирьевич Раевский, служивший в оперативном отделе штаба 18-й армии Южного фронта (в 1970-е эта армия была известна каждому советскому человеку, ибо в ней воевал «лично» Леонид Ильич Брежнев), написал Сталину 6 ноября 1941 года:
«Я знаю, что наши дивизии не разбиты, убитых и раненых очень мало (так показывают почти все вышедшие из «окружения»), но из-за отсутствия руководства и управления дивизии разбежались. . Наши дивизии и полки были не разбиты, а дезорганизованы бездействием многих наших командиров и комиссаров, в результате чего части, брошенные их командирами, без управления и руководства теряли свою боеспособность и все, спасая свои шкуры, выходили из «окружения», бросив врагу богатую добычу — оружие и технику. . Я прошу таких командиров и комиссаров дивизий. совершивших величайшее преступление перед РОДИНОЙ, судить их со всей строгостью законов военного времени с тем, чтобы и другим было бы неповадно бросать свои части и предательски, спасая свои шкуры, выходить в одиночку из «окружения». Нам не нужны такие «герои», возвращающиеся одиночками под видом колхозников. Надо судить всех виновных, невзирая на лица, за дезорганизацию частей, за сдачу врагу своих частей и за ту катастрофу, что они принесли Армии и Фронту» 11 .
Через восемь месяцев ноябрьские предложения полковника преобразятся в знаменитый сталинский приказ. Но автору письма не суждено будет узнать об этом 12 . 17 июля 1942 года полковник Раевский скончается от ран, полученных на поле боя, а 28 июля будет выпущен приказ N 227 Народного комиссара обороны СССР товарища Сталина, в просторечии названный «Ни шагу назад!».
1. Вестник Архива Президента Российской Федерации. Война 1941-1945. Выпуск 2 / главный редактор С.В. Кудряшов. М.: Издательство «Историческая литература», 2015. С. 200.
2. Там же. С. 568, 569.
3. Толстой Л.Н. Несколько слов по поводу книги «Война и мир» // Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» в русской критике. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. С. 31.
4. Войска, расквартированные в крепости, не имели задачу на ее оборону. Оборонять ее вообще не планировали. По тревоге войска должны были выйти из крепости и следовать в районы обороны северо-западнее Бреста. Но из-за ураганного обстрела в первые минуты войны выйти успели не все. Они оказались заблокированы в крепости — и волей-неволей начали ее оборонять. Так что много больших начальников там и не могло оказаться. Оказались те, кто не успел вывести свою часть из крепости. Я благодарен военному историку А.А. Смирнову, разъяснившему мне это.
5. Вестник Архива Президента Российской Федерации. Война 1941-1945. Выпуск 2 / главный редактор С.В. Кудряшов. М.: Издательство «Историческая литература», 2015. С. 25, 26.
6. Там же. С. 37, 38, 39, 40.
7. Там же. С. 38.
8. Там же. С. 53, 55.
9. Там же. С. 57.
10. Доклад Ф.И. Голикова И.В. Сталину «О генералитете Красной Армии». 18 мая 1944 г. // Там же. С. 425.
11. Там же. С. 119, 120.
12. Полковник Н.П. Раевский не в первый раз писал письмо во власть, предлагая ей свои рекомендации. Еще 31 декабря 1939 года он, командир стрелкового полка в 8й армии, направил докладную записку маршалу Ворошилову с критикой и разбором непорядков на фронте и в армейском тылу, с анализом причин неудач в борьбе с финнами и с предложением жестких мер по отношению к дезертирам, паникерам, разгильдяям и настаивал на применении комсоставом оружия. Маршал Тимошенко реализовал это предложение в пункте 6 «Дисциплинарного устава РККА» (1940): «Подчиненные обязаны беспрекословно повиноваться своим командирам и начальникам. В случае неповиновения, открытого сопротивления или злостного нарушения дисциплины и порядка командир имеет право принять все меры принуждения, вплоть до применения силы и оружия».