Адвокат андрей плаксин

Андрей Плаксин: визовый адвокат с бизнес-образованием и безупречной репутацией

Вопрос эмиграции в другую страну всегда волновал многих наших соотечественников, а сегодня он особенно актуален. Самым популярным «местом под солнцем» считаются Соединенные Штаты Америки: это развитое государство с высокими зарплатами, впечатляющей социальной политикой, максимально демократичным и толерантным отношением к личности и предельной свободой, которой многим так не хватает здесь, на Родине.

Увы, переезд в США – затея достаточно трудная. Если вы не победили в лотерее и не стали счастливым обладателем грин-карты, если у вас нет близких родственников или жениха/невесты с гражданством США, вам придется изрядно потрудиться и доказать, что вы могли бы принести государству значительную пользу своим присутствием и деятельностью. Но и в этом случае положительный исход иммиграционного дела отнюдь не гарантирован.

Значительно повысить вероятность успеха могут профессиональные визовые адвокаты, которые решают вопросы иммиграции клиентов в Соединенные Штаты Америки. Среди них большой популярностью пользуется русскоговорящий адвокат Андрей Плаксин, который оказывает услуги через свою компанию The Plaksin Law Firm, P.C (http://plaksinlaw.com).

Иммиграция «от наших» и «для наших»

Андрей Плаксин – наш бывший соотечественник, в юном возрасте переехавший с семьей в США. Он с отличием окончил Факультет Юриспруденции при Нью-Йоркском государственном университете и имеет степень Доктора Юриспруденции. Кроме того, он получил степень бакалавра по Бухгалтерскому Учету и Финансам на Факультете Бизнеса при Нью-Йоркском Городском Университете – тоже с отличием. Также адвокат Андрей Плаксин является членом Американской Ассоциации Адвокатов, Американской Ассоциации Иммиграционных Адвокатов и членом Ассоциации Адвокатов Штата Нью-Йорк. В его послужном списке – юридическое обслуживание одного из крупнейших коммерческих банков Goldman Sachs, работа в элитной юридической фирме Cadwalader, Wickersham & Taft, LLP и в крупнейшем предприятии военной промышленности США – Northrop Grumman Corporation. Подробное описание карьеры адвоката можно найти на его официальном сайте: http://plaksinlaw.com.

А самое главное, Андрей Плаксин имеет за плечами уже более 1000 иммиграционных дел, которые закончились положительно для клиентов. При этом все дела он ведет лично, не передавая их ассистентам. Разумеется, индивидуальный подход вынуждает ограничивать количество дел, которые ведутся одновременно, поэтому воспользоваться услугами адвоката Плаксина удается не каждому желающему.

Прежде чем приступить к ведению иммиграционного дела, адвокат выясняет ваши цели пребывания в США. Хотите ли вы перевезти бизнес навсегда или на время, требуемое для двух-трех проектов? Планируете ли вы эмигрировать навсегда или вернуться обратно через полгода-год? Сколько денег вы можете взять в США, планируете ли вы заниматься инвестициями? Получив ответы на все эти вопросы в рамках предварительной консультации, Андрей Плаксин называет оптимальные типы виз для каждого частного случая, обсуждает их с клиентом, и лишь затем стороны приступают к подготовке дела.

Благодаря бизнес-образованию Андрей Плаксин помогает грамотно составить бизнес-план для его представления компетентным органам, описать источники дохода и структуру будущей компании таким образом, чтобы максимально повысить шансы на положительный исход.

Известно, что многие люди в попытках эмигрировать в США обращаются к малоизвестным визовым адвокатам и получают отказ на той стадии, когда уже вложено 30-50 тысяч долларов. Для того, чтобы избежать таких ситуаций, Андрей Плаксин берет оплату за услуги, а не за результат: это позволяет избежать конфликта интересов, когда дело оказывается многоэтапным, что бывает в 60-70% случаев. Гарантией для клиента служит проверенная временем и множеством успешных дел репутация адвоката.

Важно и то, что Андрей Плаксин – наш бывший соотечественник. Он свободно владеет русским языком, а это исключает необходимость в услугах переводчика, который может исказить важные детали документов, неграмотно интерпретировать термины. Кроме того, Андрей Плаксин прекрасно знает, чем бизнес в странах СНГ отличается от бизнеса в США, что позволяет ему консультировать клиентов на тему построения бизнеса и его перехода на новую структуру в США.

Подготовка превыше всего

Самое главное в иммиграционном деле – тщательная подготовка. Адвокат должен предельно четко ознакомиться с историей клиента и его намерениями, выяснить его финансовое положение, не был ли он замечен в правонарушениях, не испытывал ли проблемы с въездом в другие страны – и, конечно, выбрать самый подходящий тип визы. Затем адвокат предупреждает о рисках, составляет план действий, лично контролирует процесс получения всех необходимых документов. Тот факт, что Андрей Плаксин проживает в США, решает многие проблемы. Например, для получения таких виз, как L-1, О-1 и ЕВ-5 нужно подавать все необходимые документы непосредственно в Службу Гражданства и Иммиграции на территории Соединенных Штатов Америки.

Андрей Плаксин считает успешным делом не то, где только получена виза или Грин-карта, а то, где еще и создана подходящая почва для последующих иммиграционных дел. Многие люди, единожды побывав в Соединенных Штатах Америки и ощутив прелести жизни в этой стране, впоследствии хотят вернуться туда навсегда. И если первое иммиграционное дело было проведено на совесть, вероятность успеха в будущем существенно повышается. А для этого и нужен визовый адвокат с безупречной репутацией – такой, как Андрей Плаксин.

А американские звезды никак не могут ее продать.

Несмотря на то что бум на мировом рынке элитной недвижимости подходит..

Экономика Семь коробок сигарет

— Свои первые деньги я заработал после первого курса университета, — говорит Андрей Плаксин, адвокат, директор Международного Северо-Западного адвокатского бюро, а также депутат Петросовета. — Это было в 1995 году. Вместе с товарищем мы продавали сигареты. Покупали на сигаретной фабрике в Питере, а потом реализовывали по магазинам и базам.

Почему сигареты? Мы прикинули, что на этот товар есть спрос. Походили по магазинам, посмотрели ассортимент, порасспрашивали продавцов. Оказалось, почти всю республику обеспечивал один частник. Причем магазинам было не очень удобно с ним рассчитываться. К тому же сигареты обычно расходились задолго до привоза. Вот мы и заполнили нишу. Товарищ зарегистрировался как индивидуальный предприниматель. Заключили договора поставок.

Сигаретная фабрика, где мы закупались, работала круглосуточно. И то не успевала покрывать спрос. У ее ворот почти всегда стояла живая очередь из таких вот распространителей. Бывало, сигареты на складе заканчивались, и мы ждали, пока сделают следующую партию. То есть брали товар прямо с пылу с жару.

По ценам выгоднее всего было брать «Приму». Она пользовалась наибольшим спросом. Остальные — «Луч», «Друг», «Космос», «Беломор» и прочее – брали для ассортимента.

Стартовый капитал я взял взаймы у родителей. Они, конечно, были против. Мол, зачем ты в это ввязываешься. Просто они люди далекие от коммерции и к малознакомому относятся настороженно. Первых денег хватило на семь коробок сигарет. Везли их в купе и слушали ворчание проводниц, мол, чего это так много вещей. Машины тогда не было своей. А кататься приходилось по два раза в неделю. Потом нанимали микроавтобус из Питера. Но оплата была почасовая. Поэтому и простой в очереди влетал в копеечку. После перевозили в товарном вагоне. Но выгоднее всего оказалось нанять петрозаводского водителя на постоянный оклад.

Были и проблемы с расчетом. Не все магазины отдавали деньги сразу. Для продвижения дела приходилось идти на уступки, давать товар в рассрочку. А потом еще бегать собирать деньги. Одна база отказывалась платить. Говоря, мол, у нас связи, не лезьте к нам, если не хотите пострадать. Мы подали в суд. И выиграли. Кстати, это было мое первое практическое дело. Хозяева базы добровольно так ничего и не выплатили. Судебные приставы просто приходили в конце дня, вставали у касс и забирали всю выручку. А потом еще и кассы конфисковали.

Еще я понял, что всему свое время. Я ведь просто грезил работой весь первый курс. Ребята, которые сами зарабатывали, сильно выделялись среди других. Я в деньгах не особо нуждался. Но хотелось независимости, самоутверждения, чтобы не брать у родителей. Однако когда на третьем курсе я понял, что работа сказывается на учебе, то завязал с продажей сигарет. Своей цели – самоутверждения – добился. Нужно было дальше расставлять приоритеты.

Адвокат Андрей Плаксин поможет получить визу и грин-карту.

• виза О1 в США и грин-карта EB-1 для лиц с выдающимися способностями;
• виза L1 и грин-карта EB-1C для менеджеров и руководителей.

• Cadwalader, Wickersham & Taft, LLP (элитная корпоративная юридическая фирма)
• Goldman Sachs (один из крупнейших коммерческих банков)
• Northrop Grumman Corporation (крупнейшая военно-промышленная компания США)
• Более 2075 иммиграционных дел

Виза О-1 и грин-карта на основании ЕВ-1А

Музыкальный продюсер приглашен на работу в США

Дмитрий являлся талантливым музыкальным продюсером в России. В знак признания его таланта он был приглашен сотрудничать с ведущими экспертами музыкальной индустрии в Голливуде. Для этого ему была необходима виза, которая давала бы право жить и работать на территории Соединенных Штатов Америки в течение нескольких лет.

Я успешно убедил Службу гражданства и иммиграции США в том, что Дмитрий соответствует установленным критериям визы О-1 на основании его достижений. Для этого я подготовил большое количество данных, свидетельствующих о наличии его выдающихся способностей в области музыки, а также собрал письма от экспертов в данной области, положительно отзывающихся о работе Дмитрия. Кроме того, я помог двум незаменимым членам продюсерской группы Дмитрия в получении специальных виз О-2, позволяющих им сопровождать его и работать вместе с ним в Соединенных Штатах в течение всего срока его проекта.

Успех проекта вдохновил Дмитрия продолжать жить и работать в Голливуде на постоянной основе, и в конечном счете я помог ему получить грин-карту на основании классификации ЕВ-1А для иностранцев с выдающимися способностями.

Сейчас Дмитрий живет в Калифорнии и успешно работает над своими проектами, являясь обладателем грин-карты.

Виза L-1 и грин-карта на основании ЕВ-1С

Открытие дочерней компании в США

Евгений был генеральным директором автосалона в Москве, где он руководил более чем тридцатью работниками. Его компания занималась продажей элитных автомобилей, бывших в употреблении. Они завозились из Соединенных Штатов посредством американских третьих лиц, покупавших и отправлявших автомобили в Россию. Когда Евгений решил открыть дочернее предприятие своей компании в Соединенных Штатах с целью личного участия в импорте/экспорте, не полагаясь на посредников, ему потребовалась виза, которая позволила бы ему жить и работать в США.

Я посоветовал Евгению визу L-1 и успешно убедил Службу гражданства и иммиграции США в том, что он соответствует всем установленным критериям данной визы на основании его руководящей позиции в российской компании и его намерения продолжать заниматься руководящими обязанностями в его дочернем предприятии в Соединенных Штатах. Для этого я подготовил большое количество данных о предыдущих обязанностях Евгения в российской компании, о его предстоящих обязанностях в дочернем предприятии в США, а также подготовил детальный бизнес-план, объясняющий необходимость открытия дочернего предприятия в США и его цели в бизнесе.

В ходе работы над этим делом я помог Евгению открыть дочернее предприятие в США, найти требуемое офисное помещение, а также компетентного бухгалтера для ведения бухгалтерского учета, оформления платежных ведомостей и налоговых деклараций.

В конечном счете я помог Евгению, его жене и его двум несовершеннолетним детям получить грин-карты на основании классификации ЕВ-1С для международных управляющих и руководителей.

В настоящее время Евгений со своей семьей проживает в Нью-Йорке, продолжая развивать международный бизнес.

Грин-карта на основании программы EB-5

Семейный переезд в США с помощью инвестиции

Игорь был успешным бизнесменом в Москве, и его состояние превышало 1 миллион долларов. Он был отцом трех несовершеннолетних детей, которые родились в Соединенных Штатах. После рождения третьего ребенка Игорь вместе с женой купил дом в Калифорнии, где жена и дети стали проводить много времени, в то время как сам Игорь продолжал управлять своим бизнесом в Москве. После того как агент Таможенно-пограничной службы США сделал выговор жене Игоря за то, что она проводит слишком много времени в США по визе туриста B1/B2, пара начала искать пути получения статуса постоянных жителей в Соединенных Штатах.

Поскольку Игорь не планировал открывать дочернее предприятие его компании в Соединенных Штатах, виза L-1 (и дальнейшее получение грин-карты на основании ЕВ-1С) ему не подходила. Я посоветовал Игорю инвестировать в региональный центр по программе ЕВ-5 и помог ему тщательно просмотреть все данные, относящиеся к многочисленным инвестиционным проектам, чтобы убедиться в их соответствии условиям классификации ЕВ-5.

Впоследствии я успешно убедил Службу гражданства и иммиграции Соединенных Штатов в том, что: 1) Игорь соответствует условиям получения грин-карты на основании инвестиции в размере 500 000 долларов в удовлетворяющий всем требованиям проект ЕВ-5 регионального центра; 2) инвестируемый капитал получен из законных источников. Для этого я подготовил большое количество данных по истории трудоустройства и финансов Игоря, а также детальную документацию касательно инвестиционного проекта.

Спустя несколько лет после получения постоянных грин-карт я помог Игорю и его жене пройти процесс натурализации и стать гражданами США.

Инвестиция в компанию подрядчика

Тимофей – генеральный директор логистической компании, которая доставляет грузы по территории Украины. Существенное количество грузов – товары, заказанные из США через посредников, поэтому Тимофей принял решение инвестировать в развитие подрядчика-перевозчика из США, чтобы получить уникальный контракт и удешевить доставку товаров из США. Для адекватного сотрудничества Тимофею нужно было регулярно ездить в США.

Рассмотрев дело, я определил, что оптимальный тип визы для Тимофея – это виза инвестора Е-2, которая в будущем дает перспективу получения грин-карты по программе EB-5. На момент прошения визы Тимофей вложил уже более 70 000 долларов в развитие своего подрядчика в США на основе законного соглашения. Этого было недостаточно для получения грин-карты, но хватало для визы E-2. Я помог ему подготовить все документы и представил их Службе гражданства и эмиграции США как доказательство того, что он имеет полное право претендовать на визу для инвестора E-2. Виза была получена.

Через два года Тимофей переориентировал бизнес и теперь занимается исключительно доставкой товаров из США в страны СНГ. Когда инвестиции в его дело превысили $500 000, я помог ему получить грин-карту по программе EB-5

Спортсмена пригласили работать в США

Борис – известный российский спортсмен. Его пригласили работать в США на 2 года, и требовалась виза для него, жены и маленького сына.

Я установил, что рабочая виза Р-1 полностью подходит для Бориса, т.к. он удовлетворял минимальному количеству требований для получения этой визы: принимал участие в международных соревнованиях в составе сборной России и был признан как спортсмен на международном уровне.

Я включил в процесс работодателя Бориса, ведь именно он должен подавать ходатайство о визе Р-1 и спонсировать его. Борису было сложно общаться с работодателем, поскольку на тот момент он плохо говорил по-английски, поэтому я помогал в том числе и с переводом в процессе общения. Мы вместе собрали необходимые документы, и Борис благополучно получил визу, а после его супруга и сын получили визу Р-4 для сопровождения Бориса в США.

Виза H-1B, L-1A, E-2 или грин-карта по программе EB-5

Грин-карта с помощью трудоустройства в США

Ирина была намерена получить грин-карту и работать в США. В момент обращения ко мне она проходила обучение, по завершении которого получила диплом, позволяющий ей устроиться на работу в американскую компанию. В семье Ирины обсуждается создание новой компании в США, которая станет дочерней компанией уже существующего бизнеса в другой стране. Клиент готов рассмотреть все варианты. Проанализировав ситуацию, я рекомендовал визы H-1B, L-1A, E-2 и грин-карту на основании инвестиции EB-5.

На мой взгляд, если главная цель Ирины заключается в том, чтобы получить грин-карту, ей стоит рассмотреть программу ЕВ-5 (с инвестицией через Региональный Центр), поскольку это удобный способ получения грин-карты, хотя он требует больших инвестиций, которые могут быть частично утеряны.

С другой стороны, если основная цель Ирины – иметь легкий и долгосрочный доступ в Соединенные Штаты и возможность открыть свой бизнес здесь, то виза E-2 может быть идеальным вариантом для нее. Она не требует больших инвестиций, а общие затраты (включая юридические) для подготовки этого дела не так высоки, как с другими визами или программой ЕВ-5.

Виза H-1B тоже может быть неплохим вариантом для Ирины, но после того, как она завершит учебу, или если она откажется от школы в целом и сосредоточится на получении практического опыта. Трудность в том, что Ирина должна найти работодателя, который не только готов предложить ей работу, но и сможет гарантировать оплату ее труда по ставке не ниже средней, принятой в Нью-Йорке (или в том штате, где она будет работать) по ее специальности. Наконец, последний минус в том, что путь к получению грин-карты не так уж прост, как можно было бы предположить, учитывая, что работодатель должен будет доказать, что она является незаменимым сотрудником.

Виза L-1A, на мой взгляд, является наименее подходящим вариантом для Ирины. Цели будет сложно реализовать, а процесс потребует значительных расходов. Однако, если Ирина хочет приобрести действующий бизнес на имя своей иностранной компании, который является привлекательным для инвестиций и имеет достаточно сотрудников, чтобы она могла быть классифицирована как руководитель или менеджер, то, возможно, стоит рассмотреть и вариант данной визы.

Как переехать в США по визе O-1 или EB-1

Америка давно манит талантливых специалистов и творческих личностей. В этой стране им проще раскрыть свой потенциал и воплотить самые смелые идеи. Для таких людей предназначены особые визы, которые называются O-1 и EB-1.

К сожалению, выдают их не так часто и не так много — нужно соответствовать целому ряду критериев. Человеку, который хочет получить, например, туристическую визу, достаточно обратиться к визовому адвокату, четко обосновать, что он наверняка вернется на родину и не будет нарушать правила пребывания в США, и в большинстве случаев на основании этих данных консул примет положительное решение. А вот тот, кто желает получить визу O-1 и EB-1, должен доказать миграционной службе, что он нужен Америке едва ли больше, чем она ему. Значит ли это, что шансы получить визу есть только у единиц? Нет, но нужно учесть много нюансов и грамотно подойти к деталям. Как именно — подскажет американский визовый адвокат Андрей Плаксин.

Критерии таланта

Для начала нужно понять, в чем разница между визами O-1 и EB-1. O-1 — это неиммиграционная виза, она выдается лицу с выдающимися способностями в сфере науки, искусства, образования, бизнеса или спорта, которого приглашает на работу американская компания. Максимальный срок пребывания по визе O-1 составляет три года, затем эту визу можно ежегодно продлевать, но каждый раз прошение о продлении будет пересматриваться миграционной службой. Если контракт специалиста с компанией, пригласившей его на работу, будет разорван или подойдет к концу, то ему придется покинуть США. А вот на основании EB-1 можно получить иммиграционную визу и получить статус постоянного резидента, а следовательно — и грин-карту. Кроме того, человек, желающий получить EB-1, не обязан трудоустраиваться в США, хотя и должен доказать, что свои таланты и навыки он будет применять в Америке. Вдобавок, по словам американского визового адвоката Андрея Плаксина, своим клиентам он рекомендует, чтобы петицию о получении EB-1 подавал именно работодатель — это сразу показывает, что есть организация, в которой человек будет использовать выдающиеся способности. Америка приглашает талантливых людей, которые будут ей помогать, а не сидеть на диване.

Для получения виз O-1 и EB-1 вам нужно соответствовать хотя бы трем критериям из перечисленных ниже:

— вы получали международные или национальные награды и премии в своей области;

— вы состоите в организациях, членами которых могут стать только личности с выдающимися способностями;

— о ваших достижениях пишут и говорят в средствах массовой информации;

— в качестве члена жюри или экспертной комиссии вы оценивали деятельность других специалистов на конкурсах и премиях национального или мирового масштаба;

— вы сделали открытия в своей профессиональной области, имеющие мировое значение;

— вы — автор научных работ, опубликованных в профессиональных изданиях или популярных СМИ;

— вы занимаете одну из главных должностей в организации с выдающейся репутацией, связанной с вашей деятельностью;

— вы получаете или получали очень высокие гонорары сравнительно с доходами ваших коллег.

Отличаются ли критерии для O-1 и EB-1? Не существенно, но EB-1 получить сложнее, и достижения должны быть более весомыми. Соответствие 3 критериям — необходимый и достаточный минимум для получения O-1, а вот для EB-1 желательно соответствовать хотя бы 4 критериям. Впрочем, бывают особые случаи: например, тому, кто получил Нобелевскую премию или выиграл конкурс уровня «Евровидения», хватит и одного критерия.

Что же значит отказ при подаче прошения о визе? Только одно: вы не убедили миграционную службу, что ваши способности действительно выдающиеся.

Индивидуальный успех

Как быть в таком случае? Андрей Плаксин рекомендует обращаться к профессиональному визовому адвокату в США, который основательно подойдет к делу, узнает все детали и оценит вероятность получить визу, а затем сформирует конкретные рекомендации.

В случае с визами O-1 и EB-1 огромное, порой решающее значение имеет индивидуальный подход. Когда речь идет о туристических визах, можно действовать по стандартному алгоритму: акцентировать внимание на том, что в стране заявителя остается семья, имущество, он имеет достойную работу или бизнес, а потому наверняка вернется обратно и не нарушит правила пребывания в США. Но если подается прошение на O-1 и EB-1, адвокату для начала важно оценить, насколько кандидат соответствует критериям получения визы. Для этого проводится предварительная консультация. Американский визовый адвокат Андрей Плаксин говорит, что некоторые адвокаты предлагают такую консультацию бесплатно. Но, как известно, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. «Бесплатный» адвокат может слишком радужно оценить ваши перспективы, чтобы вы заказали его услуги, и он получил еще одно дело в портфолио. Адвокаты, которые готовы дать честную оценку, проводят консультацию на платной основе, пусть даже по символической цене. Андрей Плаксин подчеркивает, что если шансов получить визу у клиента нет, то любой уважающий себя юрист должен сказать об этом прямо и перечислить причины и критерии, соответствия которым не хватает. А вот в тех случаях, когда есть вполне реальная вероятность получить визу, опытный адвокат подскажет, каким образом подчеркнуть достижения и способности, на что делать упор.

Разумеется, лучше обращаться к русскоязычному адвокату, живущему и работающему в Америке, потому что очень важно работать с профессионалом, который хорошо понимает все тонкости и нюансы именно вашего дела. Например, вам не придется объяснять, что означает звание народного артиста СССР.

Андрей Плаксин подчеркивает, что для получения виз O-1 и EB-1 обязательно нужны letters of support, то есть письма от авторитетных специалистов именно в вашей сфере деятельности, которые подтвердят выдающиеся способности заявителя. Понятие авторитетности само по себе не имеет четких границ: если речь идет о музыканте, то рекомендательное письмо от Элтона Джона или Рианны будет говорить само за себя, но что если его напишет звезда чуть меньшего масштаба? В таком случае нужно будет кратко показать в кейсе, почему к мнению этого человека нужно прислушаться: предоставить ссылки на публикации о нем, перечислить его основные достижения и премии. Крайне желательно, чтобы автор письма имел еще более весомые заслуги, чем тот, кто хочет получить визу.

При этом не произведут должного эффекта рекомендации от личностей даже мирового масштаба, если они не являются экспертами в вашей отрасли. Скажем, письмо от всем известного певца будет полезным, если вы занимаетесь музыкой или, в крайнем случае, каким-либо другим направлением шоу-бизнеса, но для спортсмена или ученого такая рекомендация окажется бессмысленной.

Кроме того, далеко не каждый выдающийся человек умеет грамотно и, главное, убедительно писать, подчеркивая все ваши достоинства как специалиста. Профессиональный визовый адвокат должен подсказать, на что нужно делать акцент в письмах, как их лучше составить.

Помните, что при построении прошения о визе главная задача — подчеркнуть, что вы действительно талантливый специалист, который повлиял на развитие отрасли, стал примером для других, причем не только в пределах города или страны, но и на международном уровне. Чем больше деталей вы расскажете о себе, тем лучше. Андрей Плаксин приводит пример: в процессе подготовки кейса он многократно общается с клиентом, узнает обо всех его достижениях, включая самые незначительные, ведь даже они могут повлиять на решение консула. В некоторых случаях визовый адвокат подсказывает, какие действия нужно предпринять заявителю, чтобы он стал еще более успешным и уважаемым специалистом, а это в итоге повлияет и на его доходы, и на вероятность получить визу.

Визы O-1 и EB-1 дают человеку, приехавшему в Америку, возможность сполна раскрывать свой потенциал и заниматься любимым делом. Желаем вам удачи!

ОТ РЕДАКЦИИ. Татьяна Гузаева — журналист, бывший главный редактор «МК в Тольятти», ныне осуждённая по 282-й статье. О том, что она совершила и за что получила приговор, читайе ниже.

10 июня 2008 года меня ждёт очередной суд. Коллегия Самарского областного суда рассмотрит кассационную жалобу на решение федерального суда Автозаводского района Тольятти, признавшего меня виновной в «действиях, направленных на возбуждение ненависти и вражды». Что такое «действия, направленные на…», не понимает даже мой адвокат. Однако отсутствие чётких определений и критериев не мешает существованию статьи 282 УК РФ.

«Моя 282-я» началась весной прошлого года, когда я узнала о деле Аракчеева-Худякова. Чем больше мне становилось известно подробностей, тем сильнее было желание распространить эту информацию максимально широко. Я напечатала на принтере листовки и привезла их в городской парк Победы, где с помощью коллеги Алексея Напылова успела распространить несколько экземпляров, после чего была задержана сотрудниками милиции.

Кто отдал приказ о нашем задержании? Это будет сложно установить. В суде сотрудники МОБ и УБОП кивали друг на друга, не желая признаваться, кому же пришло в голову это «гениальное» решение.

Вместе со мной и Алексеем был задержан мой муж, скромный инженер-конструктор, вся вина которого заключалась в том, что он поинтересовался у «правоохранителей», за что меня задерживают. «Я, конечно, подозревала, что жениться на мне — не слишком разумное решение. Но я не знала, что это — уголовное преступление», — пыталась вразумить я следователя Женю Архангельского.

Однако мальчик был слишком занят исполнением начальственных приказов, чтобы реагировать на юмор. В итоге мужа обвинили в том, что он молча, сидя на лавке со сломанной ногой, «подрывал основы конституционного строя, угрожал безопасности государства».

Двое суток нас продержали в изоляторе временного содержания, после чего выпустили под подписку о невыезде. Адвокат Андрей Плаксин запросил за свои услуги в общей сложности 60 тысяч рублей. Благодаря вмешательству Русского Общественого Движения и нашего друга Андрея Борцова, деньги удалось собрать весьма оперативно.

18 мая, в день проведения неподалёку от Тольятти саммита «Россия-ЕЭС», у нас появился ещё один «подельник»: преподаватель истории Тольяттинской академии управления Никита Костин. Он был виноват в том, что пришёл в суд, когда там решался вопрос о назначении нам с мужем и Алексеем меры пресечения.

Затем потянулись долгие месяцы бездействия. Следователь Женя Архангельский упорно отказывался направлять мой текст на лингвистическую экспертизу. Вместо этого он настрочил письмо на сайт «кадиров.ру» с просьбой «оказать помощь прокуратуре». Кроме того, Женя сочинил донос, в котором попросил проверить счёт, на который перечислялись средства на оплату услуг адвоката, поскольку этот счёт «может использоваться для финансирования преступной деятельности». Вот так легко следователь Архангельский приравнял адвокатскую деятельность к преступной.

Из-за очевидной абсурдности обвинений мои «подельники» вскоре превратились в свидетелей. Наконец, была состряпана «правильная» лингвистическая экспертиза, и дело передали в суд. Понимая, что он ничего не понимает, государственный обвинитель Разумов ходатайствовал о проведении дополнительной, комплексной психолого-лингвистической экспертизы. В итоге мы получили три противоречащих друг другу мнения: два лингвистических и одно психологическое. Сотрудники местного психоневрологического диспансера усмотрели в тексте признаки «непреднамеренного отсроченного отрицательного внушения по отношению к лицам чеченской национальности». Правда, в суде эксперт не смог пояснить на примере, в чём конкретно выражалось это внушение.

В итоге меня признали виновной в «возбуждении ненависти и вражды по отношению к группе лиц, осуществлявших геноцид русского народа» и присудили штраф 100 тысяч рублей.

Благодаря нелепым действиям «правоохранителей», вызвавшим широчайший резонанс, мои 100 экземпляров листовок превратились в тысячи. О деле Аракчеева-Худякова узнали десятки тысяч людей.

Таким образом, задачу-минимум можно считать достигнутой.

Теперь передо мной следующая цель: восстановление законности и справедливости в отношении меня самой. Ведь если государство считает возможным так поступать со своими защитниками (в частности — с Аракчеевым и Худяковым), то, вероятно, оно считает свои действия правильными и законными? Стало быть, оно не должно препятствовать тому, чтобы об этих действиях узнавали граждане?

Ниже — последнее слово, произнесённое мною в суде.

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПОДСУДИМОЙ

Принято считать, что в современной России нет политических дел: якобы все дела, возбуждаемые в отношении инакомыслящих — только уголовные. Однако это не соответствует действительности. Вот и рассматриваемое дело, от начала и до конца, является политическим. Возбуждено оно было не оттого, что я совершила какое-то преступление, а по целому ряду причин, не имеющих никакого отношения к межнациональным отношениям.

Первая (и главная) причина — подготовка к проведению «марша несогласных» в Самаре.

Подтверждений этому в рассматриваемом уголовном деле более, чем достаточно. Это протоколы допроса участников и организаторов самарского «марша несогласных», которыми изобилует это уголовное дело. При изучении этих протоколов бросается в глаза одна деталь: все допрошенные, без исключения, сообщили, что со мной не знакомы, а моё имя впервые услышали от следователя.

Темой допросов была деятельность этих людей в Самаре по подготовке к «маршу несогласных» (который, кстати, не был запрещённым мероприятием). О тольяттинских событиях эти люди не имели никакого представления. В этой связи становится очевидным, что никаких оснований для допроса этих людей в рамках этого уголовного дела нет. Однако логика следствия становится ясна, если посмотреть на это дело с другой стороны.

Как нам пояснили в неофициальной беседе сотрудники УБОП, нас перепутали с участниками самарского «марша несогласных», которые в тот же день распространяли в Самаре листовки с призывами прийти на это мероприятие. Я склонна поверить в правдивость этих слов, поскольку несколькими месяцами ранее в ответе на нашу жалобу по поводу незаконного ограничения наших прав сотрудниками УВД прокуратура сообщила нам, что сотрудники УВД действовали в рамках распоряжения начальника ГУВД Самарской области Александра Реймера, которое называлось «О противодействии организации и проведению «маршей несогласных»«. Так мы впервые узнали из официального источника о наличии в России преследования по политическим мотивам, вопреки ст. 30 Конституции РФ, которая гласит: «Граждане РФ имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования». Такой ответ прокуратуры, на мой взгляд, несколько расходится с тем, что говорят в телерепортажах о торжестве демократии в России.

Так вот. Даже после того, как выяснилось, что я не имею никакого отношения к организаторам и участникам «марша несогласных», уголовное дело не было прекращено. Я связываю это с тем, что есть и вторая причина возбуждения уголовного дела — желание некоторых сотрудников прокуратуры Автозаводского района выслужиться перед начальством. Напомню, что рассматриваемые нами события происходили во время подготовки к саммиту Россия-ЕЭС, проходившему в профилактории «Волжский утёс». Одновременно в Тольятти работали проверяющие из Генпрокуратуры. В таких условиях, во-первых, усилился надзор за инакомыслящими журналистами и студентами, а во-вторых, стало выгодным появление какого-нибудь громкого уголовного дела, которое могло бы показать проверяющим, что работники тольяттинской прокуратуры не зря занимают свои должности. И вот, такое уголовное дело было сфабриковано. Напомню, что поначалу прокуратура рапортовала о поимке некоей организованной преступной группы. Впоследствии же оказалось, что нет не только преступной группы, но и самого преступления. Но генпрокурорская проверка к тому времени уже закончилась.

Следствие с самого начала носило обвинительный характер, хотя в моём представлении задача следствия — не обвинить, а установить истину. Я считаю, что следствию было заведомо известно, что никакого состава преступления в моих действиях нет.

Это подтверждают несколько фактов.

Во-первых, следствие, несмотря на мои напоминания, не изъяло для экспертизы мой домашний принтер, на котором печатались листовки. Вместо этого был изъят ксероксный порошок в редакции газеты «Хронограф». Естественно, никакого отношения к делу этот порошок не имеет.

Во-вторых, в течение нескольких месяцев следователь Архангельский отказывался проводить лингвистическую экспертизу изъятых листовок. Между тем, практика дел по ст. 282 (а их в России было уже немало) показывает, что лингвистическая экспертиза по процедуре предшествует возбуждению уголовного дела. И только если экспертиза обнаруживает наличие признаков ст. 282, на этом основании возбуждается уголовное дело. До момента получения результатов экспертизы единственным формальным основанием для существования этого уголовного дела было мнение следователя Архангельского, который, насколько мне известно, не лингвист. Иными словами, в течение нескольких месяцев уголовное дело существовало вообще без каких-либо законных оснований.

В-третьих, когда экспертиза наконец-то была назначена, в качестве эксперта следователь Архангельский привлёк человека, чей профессионализм вызывает обоснованные сомнения. Об этом свидетельствует и отсутствие у госпожи Кальновой специальной экспертной подготовки по делам такого рода, и сам текст экспертизы, в котором для своих выводов так называемый «эксперт» использует отрывки текста, прямо опровергающие её же собственные выводы. Так, она утверждает, что в тексте наличествует прямое противопоставление русских и чеченцев по национальному признаку. В качестве показательного примера для своего вывода она использует эпизод с псковскими десантниками. Однако в этом эпизоде отсутствует вообще какое-либо упоминание о национальностях. Фактически, эта экспертиза подтвердила, что никаких оснований для обвинения меня в разжигании межнациональной розни не было и нет.

Более подробно я эту экспертизу обсуждать не вижу смысла, поскольку у меня вызывает сомнения не только профпригодность госпожи Кальновой, но и её психическое здоровье. Напомню, что госпожа Кальнова — единственная из всех, допрошенных в суде, у кого по прочтению листовки, по её словам, возникла ненависть к чеченцам. При этом даже у допрошенных в суде сотрудников милиции (в том числе — и тех, кто служил в Чечне), которые по определению не могут быть ко мне лояльными, поскольку они участвовали в моём задержании, прочитанная листовка не вызвала ненависти к чеченцам. Я не думаю, что на основании заявлений человека с сомнительной психической уравновешенностью можно строить какие-то выводы. В связи с этим у меня вызывает недоумение отказ суда признавать эту так называемую «экспертизу» ненадлежащим доказательством.

Защита неоднократно ходатайствовала о привлечении в качестве экспертов сотрудников специализированных авторитетных организаций, как, например, Гильдия лингвистов-экспертов «ГЛЭДИС» или Института русского языка. Как выяснил суд, найти эксперта ГЛЭДИС можно с помощью справочной 09. Тем не менее, следователь Архангельский этого не сделал, и в ходатайствах отказал.

Подтверждением того, что следствию заведомо было известно о моей невиновности, я считаю и тот факт, что за 7 месяцев ведения уголовного дела следствие не доказало ничего. В течение семи месяцев следствие цинично копалось в моей личной жизни, препятствовало мне в осуществлении моей профессиональной деятельности, ставило под угрозу моё здоровье. За мной, моими знакомыми и родными велась слежка, в нарушение ст. 23 Конституции РФ, которая гарантирует неприкосновенность частной жизни, тайну переписки и телефонных переговоров. В результате многочисленных обысков было изъято большое количество личных вещей, которые не имели никакого отношения к делу. Кстати, некоторые ценные вещи, изъятые во время обыска, так и не были нам возвращены. Например, моему мужу до сих пор не возвращена дорогостоящая флеш-карта.

Более того, некоторые так называемые «вещественные доказательства» никто и не собирался исследовать. Например, представленные на обозрение суда изъятые у меня во время обыска компакт-диски, которые до сих пор находятся в упаковке, сделанной во время изъятия. Или книга знаменитого русского религиозного философа, никем не запрещённого классика философской мысли Ильина «Путь к очевидности», исследование которой также никто не проводил. Таким образом, вещи изымались просто ради того, чтобы быть изъятыми. Просто для того, чтобы сымитировать ведение расследования.

Результат такого «расследования» — полное отсутствие каких-либо доказательств преступности моих действий. Единственное, что якобы доказало следствие — это то, что я не только никогда не скрывала, но и указала в заявлении, приложенном к протоколу моего допроса. Я действительно нашла информацию о деле Аракчеева-Худякова и «раскадыривании» улицы Кадырова в сети Интернет, я действительно изготовила рассказывающие об этом листовки на своём домашнем принтере, я действительно привезла их в парк Победы и попросила Алексея Напылова помочь мне в их распространении.

Что касается мотивов моих действий, то они просты: я возмущена отношением федеральной власти к военнослужащим и считаю, что военнослужащие вправе знать, как к ним относится государство. И если эти военнослужащие, прочитав мои тексты, завтра откажутся ехать в очередную «горячую точку», то в этом будет не моя вина, а вина государства, по-свински относящегося к своим защитникам.

Я также возмущена тем, что высокое звание Героя России дают бандитам. Когда я называю людей бандитами, то под этим я подразумеваю, что эти люди являлись или являются участниками бандформирований, то есть незаконных вооружённых формирований, противостоящих федеральным войскам. Тот факт, что Ахмад и Рамзан Кадыровы являлись участниками бандформирований, не отрицается никем. Это подтверждается и в многочисленных интервью Кадыровых, и в огромном количестве журналистских материалов, ни один из которых не был признан клеветническим, экстремистским или разжигающим межнациональную рознь. Не привлечён к ответственности за клевету и президент РФ Владимир Путин, заявивший в интервью изданию «Пари Матч», что в 90-х годах в Чечне «проводился геноцид по отношению к народу России, по отношению к русскому народу». На основании этого я делаю вывод о правдивости и справедливости изложенного в моих листовках.

Повторю то, что я неоднократно говорила следователю Архангельскому: Кадыров — это не национальность, а фамилия. Поэтому инкриминировать мне разжигание межнациональной розни на основании того, что мне не нравятся отец и сын Кадыровы — нелепо и абсурдно. Как нелепо и абсурдно инкриминировать мне разжигание межнациональной розни на основании того, что я называю свой народ русским народом.

Я уже говорила, и ещё раз повторю, что если бы Ахмад Кадыров отсидел в тюрьме за свои призывы к геноциду русского народа, а после этого действительно совершил бы что-то героическое и полезное для России и заслуженно получил бы за это звезду Героя России, то никто бы не возражал. Однако всем известно, что отношения кремлёвского режима и семьи Кадыровых лежат далеко за пределами правового поля.

Такую несправедливость, сопровождающуюся нарушением законов, я считаю нарушением прав моего народа, а соответственно — и моих прав. Ст. 45 Конституции РФ гласит: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещёнными законом». Я считаю, что бороться с нарушением прав можно только в условиях полной огласки. Поэтому я воспользовалась правом, предоставленным мне статьями 28 и 29 Конституции РФ, которые гласят: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая… право свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. Каждому гарантируется свобода мысли и слова. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Цензура запрещается». В соответствии с этими нормами Конституции, я решила распространить ставшую мне известной информацию о несправедливых и противозаконных действиях государства по отношению к собственному народу и собственной армии.

Диспозиция статьи 282 ч.1 УК РФ ясно указывает, что преступлением являются «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации». Т.е. указанные действия признаются преступными, если доказано наличие преступного умысла. Но если нет преступного умысла, мотива или преступной цели, то нет и преступления.

Никакого преступного умысла или мотива у меня не было.

Какой у меня был мотив? Почему я напечатала и распространила эти листовки? Потому что я отношусь к той категории людей, про которых говорят: «Им больше всех надо». Да, мне больше всех надо. Если я вижу, что происходит несправедливость, я буду этому противодействовать. Это — мой принцип. Из-за этого у меня часто бывают конфликты с теми, кто исповедует противоположный принцип: «моя хата с краю». И из-за этого же я часто попадаю в неприятные ситуации. Например, 22 февраля этого года я подверглась нападению со стороны сотрудника Автозаводского РУВД за то, что потребовала от него соблюдать ФЗ «О милиции».

Аналогичные проблемы возникают и у других тольяттинцев и самарцев, неравнодушных к тому, что происходит в нашем городе, нашем регионе и нашей стране. Так, известная самарская общественница Людмила Гавриловна Кузьмина во время саммита Россия-ЕЭС также подверглась уголовному преследованию. Впоследствии она добилась снятия обвинения и в многочисленных судах доказала свою правоту. Однако более полугода она находилась в статусе подозреваемой, и до сих пор прокуратура перед ней не извинилась.

Ещё одно уголовное дело рассматривается в Самаре сегодня. Это уголовное дело, возбужденное против редактора «Новой газеты» Сергея Курт-Аджиева, вся вина которого заключается в том, что его дочь, Анастасия Курт-Аджиева, являлась организатором «Марша несогласных».

Скоро, видимо, невозможно будет считаться порядочным человеком, если против тебя никогда не возбуждалось «политическое» дело.

Меня это не удивляет и не пугает. У меня это вызывает чувство брезгливости к тем, кто использует силовиков для борьбы с инакомыслящими. Но вместе с тем у меня такие методы борьбы вызывают чувство справедливого гнева и желание способствовать тому, чтобы эти люди ответили за свои поступки.

Сторонников позиции «моя хата с краю» у нас по-прежнему много. И государство делает всё для того, чтобы людей неравнодушных было как можно меньше. Лишнее доказательство этому — рассматриваемое уголовное дело. В цивилизованном обществе поведение, подобное нашему, считается проявлением активной гражданской позиции и не является поводом для возбуждения уголовного дела. Наличие совести и готовность добиваться справедливости не является преступлением.

Если попытаться серьёзно воспринять всё вот это уголовное дело, ради которого мы сегодня здесь собрались, то напомню, что меня обвиняют в разжигании межнациональной розни. Точнее, как написано в обвинительном заключении, меня обвиняют в публичном совершении действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды по признаку национальности, а также действий, направленных на унижение человеческого достоинства группы лиц по признаку национальности.

Заявления и предположения эксперта-психолога о содержащихся в текстах признаках внушения или косвенного побуждения к действиям против лиц чеченской национальности я считаю несостоятельными, поскольку эксперт-психолог (являясь, возможно, специалистом в области психологии, но не имея опыта проведения подобных экспертиз) имеет весьма слабое представление о различиях между такими терминами как «национальность», «нация», «народ», смешивает национальные и территориально-административные признаки, что она и продемонстрировала во время допроса в суде. Напомню, что она вписала в исследуемый текст слово «русский» («Беслан и Норд-Ост — эти слова вписаны в историю нашего (русского) народа…»), аргументировав свои действия тем, что «у нас единый народ, поэтому осетины — тоже русские». В таком случае чеченцы — тоже русские, а русские — чеченцы, и о какой розни мы тогда вообще тут говорим? Кроме того, что это заявление эксперта просто безграмотно, я считаю вписывание слов в исследуемый текст нарушением ФЗ «О ГСЭД», а именно подменой объекта исследования.

Кроме того, эксперт-психолог продемонстрировала неосведомлённость о предмете исследования, заявив, что «по версии СМИ, теракты в Беслане и Норд-Осте совершали чеченцы», поэтому «можно предположить косвенное внушение о возложении ответственности за данные события на чеченцев». Эксперт подробно и убедительно разъяснила в ходе допроса механизм действия такого внушения, из чего я делаю вывод, что она, видимо, хороший психолог. Однако её изначальный посыл — о возложении средствами массовой информации ответственности за теракты на чеченцев — не соответствует действительности, поскольку официальной версией, распространяемой СМИ, является то, что теракты совершались радикальными исламскими группировками, состоящими из граждан разных стран. Именно из СМИ мы знаем о существовании Хаттаба, который готовил боевиков для бандитских группировок, действовавших на территории Чечни в частности и России в целом. Именно из СМИ мы знаем о том, что на территории Чечни действовали арабские, украинские и прибалтийские наёмники. Более того, 22 апреля российские телеканалы показали телефильм, в котором объяснялось, что исламские экстремисты действовали в Чечне по заданию и при поддержке спецслужб США. Таким образом, если читатели моих листовок строят своё мировоззрение на основе сообщений в СМИ, то, возможно, у них, в соответствии с указанным экспертом механизмом, могла возникнуть ненависть к международным исламским радикальным группировкам, — но уж никак не к чеченцам как к этнической группе.

Заявление эксперта-психолога о том, что человек воспринимает лидера региона как представителя титульной национальности этого региона, также несостоятельны. Я уже приводила в пример Романа Абрамовича, который, являясь главой Чукотского автономного округа, по логике эксперта, должен восприниматься как чукча. Чукотский автономный округ — это такое же территориально-административное образование, как и Чеченская республика, поэтому аналогия прямая.

Если же говорить о главах государств, то все помнят, например, Иосифа Сталина, который руководил Советским Союзом (воспринимавшимся на Западе как правопреемник России), однако никто и никогда не считал его русским. Могу ещё добавить Иосифа Кобзона, который теперь должен считаться бурятом, поскольку является депутатом от Агинского Бурятского автономного округа, или сенатора Людмилу Нарусову, которая представляет интересы Тувы, и поэтому ей, в соответствии с логикой эксперта, видимо, придётся становиться тувинкой. Подобные заявления я считаю нарушением ст. 8 ФЗ «О ГСЭД», которая гласит: «Эксперт проводит исследования объективно, на строго научной и практической основе».

Меня несколько озадачило, что эксперты порой подменяли вопрос, то есть отвечали не на поставленный вопрос, а на совершенно иной. Например, вопрос 1 звучит так: «Выражают ли использованные в данном материале словесные средства унизительные характеристики, отрицательные оценки и негативные установки в отношении какой-нибудь этнической, расовой, религиозной группы (какой именно) или отдельных лиц как её представителей?». Ответ: «В текстах листовки содержатся словесные средства, выражающие отрицательную оценку и негативные установки в отношении группы лиц, осуществлявших геноцид русского народа, и отдельных представителей чеченской нации — бывшего и настоящего президентов Чечни». При этом во время допроса в суде эксперт пояснил, что представителями чеченской нации Кадыровы являются по территориально-административному признаку, а не по этническому, расовому или национальному. То есть, уместность их упоминания в ответе на этот вопрос вызывает обоснованное недоумение. Фактически, эксперт отвечает не на этот вопрос, а на вопрос: «Содержатся ли в тексте упомянутые установки в адрес кого-либо вообще?».

Впрочем, когда эксперты отвечали именно на тот вопрос, который был поставлен, они чётко указывали, что в текстах моих листовок нет ни побуждений к вражде по признаку национальности, ни унижения человеческого достоинства по признаку национальности. Все мои претензии адресованы конкретным лицам либо группам лиц, о национальности которых речь в тексте не идёт.

Обвинение эксперта-психолога в том, что приведение в тексте листовки единственной цитаты Ахмада Кадырова «свидетельствует о скрытой негативной установке», я отвергаю как необоснованное. Негативную установку создаёт не приведение этой цитаты, а сам призыв, автором которого является сам Кадыров. А по поводу того, что здесь не приведены другие высказывания Кадырова, могу сказать только одно: мне неизвестны другие столь же значимые высказывания Кадырова-старшего. Плохо ещё я знаю наследие великого Ахмада-хаджи.

Как подтвердили эксперты, в тексте не утверждается, что отец и сын Кадыровы являются этническими чеченцами. Мне вообще достоверно не известна их национальность. Как справедливо отметил эксперт-лингвист, в тексте не утверждается, что Рамзан Кадыров действительно выражал интересы чеченского народа, когда требовал отмены оправдательного приговора Аракчееву и Худякову. Более того, я считаю, что конфликт с государствообразующим народом России прямо противоречит действительным интересам чеченского народа.

Что касается полярной противоположности интересов чеченских боевиков и солдат, воевавших против этих боевиков, то, во-первых, чеченскими эти боевики называются не по национальному, а по территориально-административному признаку: боевики, чьи бандформирования действовали на территории Чеченской республики, либо чьи интересы заключаются в выходе Чечни из состава Российской Федерации. Как справедливо заметили сами эксперты, бандиты изначально асоциальны, а потому не могут считаться ни этнической, ни социальной группой.

Кроме того, было бы странным, если бы интересы враждующих сторон не были бы полярно противоположны. Не менее странным было бы и не иметь негативного отношения к человеку, призывавшему к геноциду.

Эксперт-психолог сообщила в суде, что у лиц с неустойчивой психикой прочитанный текст может вызвать неадекватную реакцию, а нормальных людей он заставит задуматься и идентифицировать себя по национальной принадлежности. Это интересное заявление, и над этим стоит задуматься.

У лиц с неустойчивой психикой, насколько я понимаю, неадекватную реакцию может вызвать всё, что угодно. Что же касается нормальных людей, то я не вижу ничего плохого в том, чтобы идентифицировать себя по национальной принадлежности, потому что наличие национальной самоидентификации само по себе не ведёт ни к убийствам, ни к разрушениям. Фактически, эксперт-психолог подтвердила, что для нормальных людей в этих листовках нет ничего противоправного и возбуждающего ненависть по национальному признаку. Для обоснования правдивости этого заявления достаточно проследить судьбы тех сотрудников милиции, которые ознакомились с текстом листовки, после чего поехали в командировку в Чечню. Насколько мне известно, ни у одного из них не возникла и не проявилась в действии ненависть к чеченцам как этнической группе.

Итак, подытожу: экспертиза убедительно доказала, что в текстах моих листовок нет ни побуждений к вражде по признаку национальности, ни унижения человеческого достоинства по признаку национальности. Полагаю, что следствию это было понятно с самого начала.

Согласно действующим по сей день «МЕТОДИЧЕСКИМ РЕКОМЕНДАЦИЯМ Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды», утверждённых Заместителем Генерального прокурора РФ М.Б. Катышевым 29.06.99 года № 27-19-99,

«…от информации, возбуждающей вражду, следует отличать констатацию фактов. Последняя не несёт никакого отрицательного «эмоционального заряда» и не направлена на формирование негативной установки. Поэтому нельзя, например, считать возбуждением национальной вражды сообщение о том, что самыми неграмотными среди россиян, по данным социологических исследований, являются цыгане… Унижение национального достоинства выражается в распространении ложных измышлений, извращённых или тенденциозно подобранных сведений об истории, культуре, обычаях, психологическом складе, верованиях, идеях, событиях, памятниках и документах, входящих в число национальных или религиозных ценностей, позорящих или оскорбляющих этническую или конфессиональную группу либо её отдельных представителей как членов этой группы, заключающих в себе издёвку, отвращение или презрение к ним…»

Как показала экспертиза, ничего этого в исследованных текстах нет, а есть лишь констатация фактов.

В связи с этим выглядит странным заявление гособвинителя Разумова, который во время судебного следствия сообщил нам, что обвинение не интересует, правдиво ли то, что изложено в моих листовках. Я считаю это прямым нарушением указаний Генпрокуратуры

В указаниях также сказано и о том, что

«…В некоторых случаях вопросы подлинности приведённых фактов и достоверности сообщений лежат за пределами психолингвистического анализа и относятся к компетентности других специалистов: историков, религиоведов, экономистов, политологов, генетиков, антропологов, этнологов и др. Таких специалистов необходимо привлекать для проведения комплексных экспертиз наряду с социальным психологом, и вопросы экспертам должны быть сформулированы так, чтобы каждый из них имел чёткое задание в пределах своей компетенции».

Это также не было сделано. Я считаю, что отказ следствия от установления истинности либо ложности сведений, указанных в листовках, является прямым нарушением указаний Генпрокуратуры и косвенным подтверждением того, что следствие с самого начала было осведомлено о законности моих действий.

Понимание следствием абсурдности предъявленных мне обвинений повлекло совершенно нелепые претензии, высказываемые прокуратурой в адрес моих родственников. Так, обжалуя решение федерального суда Автозаводского района, отказавшего в нашем аресте, прокуратура Автозаводского района заявила, что мой муж, Олег Щевелёв, «подрывал основы конституционного строя и угрожал безопасности государства». Это серьёзное обвинение. Для него необходимы не менее серьёзные основания. Их у прокуратуры, естественно, не было и нет. Однако, насколько мне известно, никто из должностных лиц прокуратуры не был привлечён за это к ответственности.

Кроме того, следствие носило совершенно бесчеловечный характер. Несмотря на то, что за нами наблюдали сотрудники УБОП, которым было достоверно известно, кто из нас и чем занимался в парке Победы, следователь Архангельский заключил под стражу моего мужа, который был задержан только на том основании, что он является моим мужем. Мне не хотелось бы думать, что это свидетельствует о возвращении времён, когда существовала формулировка «член семьи врага народа». В течение всего времени содержания под стражей мой муж не получал необходимого ему лечения, поскольку прописанные ему врачом дорогостоящие лекарства были изъяты сразу же при поступлении в изолятор.

Я считаю это издевательством над заведомо больным человеком. Цель этого издевательства — спровоцировать конфликт в моей семье, сломить мою волю, заставить меня прекратить совать нос не в своё дело и нейтрализовать меня хотя бы на время саммита. Кстати, последняя цель была достигнута: после посещения изолятора мы долгое время не могли сориентироваться и понять, что нам можно делать, чего нельзя; мы прожили несколько месяцев в условиях изоляции. Мне не хотелось бы думать, что всё это мы пережили ради того, чтобы кто-то получил повышение по службе. Однако никакой другой причины для такого беспрецедентного давления я не вижу.

Таким образом, рассматриваемое уголовное дело является необоснованным и противозаконным расходованием бюджетных средств и человеческих ресурсов, которые могли бы быть направлены на расследование реальных преступлений. И уже одно это я считаю преступлением перед обществом и государством.

Аналогичным преступлением я считаю возбуждение в отношении меня оперативно-розыскного дела по подозрению в участии в «Движении против нелегальной иммиграции», поскольку я не состою, никогда не состояла и не имею никакого иного отношения к организации «Движение против нелегальной иммиграции», а само движение не является ни экстремистским, ни террористическим.

Через 2 недели исполнится год с тех пор, как затеялся этот позорный фарс. В течение года весь цвет тольяттинской милиции и прокуратуры (к которому теперь, безусловно, относится и гособвинитель Разумов) занимался тем, что пытался найти хотя бы какой-то состав преступления в действиях человека, пытавшегося рассказать людям правду. Получается, призывать к геноциду можно, а рассказывать об этом возмутительном факте — нельзя.

Как наказали Кадырова? Никак. Ему дали звезду Героя и назвали в его честь улицу в столице России.

Что может грозить тому, кто напомнит о призывах Кадырова к геноциду? Нет, не звезда Героя России, не орден и даже не медаль. Ему может грозить до 2 лет лишения свободы.

Если это — не абсурд, то я не знаю, что можно назвать абсурдом.

Более того, на тех же основаниях можно судить всех авторов учебников истории и книг о Второй мировой войне, поскольку в этих учебниках и книгах описываются зверства Гитлера и его приспешников по отношению к цыганам, евреям и славянам. А знаменитую «Колыбельную» Михаила Юрьевича Лермонтова, по такой логике, и вовсе придётся запретить, поскольку двустишие «Злой чечен ползёт на берег / Точит свой кинжал», по логике экспертов-психологов, может спровоцировать психологическое заражение и отсроченное отрицательное внушение по отношению к лицам чеченской национальности. Причём это заражение и внушение вдвойне опасно, поскольку оказывается оно на детей, которые в этом возрасте особенно доверчивы и восприимчивы.

Подводя итог, я не прошу суд о снисхождении, поскольку не считаю, что мне необходимо снисхождение суда. Я считаю себя невиновной в предъявленных обвинениях. В рассматриваемом деле нет и не могло быть никаких доказа