Содержание:
Судебная практика
В юридической литературе содержание понятия «судебная практика» раскрывается по-разному. Большинство авторов к судебной практике относит: а) решения высшей судебной инстанции по конкретным делам, связанным с толкованием и применением права, когда в правоприменительной практике отсутствует однозначное понимание (толкование) правовых норм; б) практика применения законодательства, содержащаяся в особых актах высшей судебной инстанции, в которых данные практики обобщенно формулируются в виде предписаний нижестоящим судам.
Вопрос о судебной практике как источнике права является предметом дискуссии, имеющей давнюю историю.
Так, Л.И. Петражицкий отмечал: «. многие считают судебную практику особым источником права (видом позитивного права) наравне с обычным правом и законами. Другие, не отрицая значения судебной практики как источника права, подводят ее под обычное право и считают ее особым видом права. Некоторые же вообще отрицают значение судебной практики как источника права, указывая, что задача судов состоит не в создании, а в применении действующего права» .
Петражицкий Л.И. Теория права и государства: Серия классики истории и философии права. СПб., 2000. С. 452.
Сегодня теоретики права и представители отраслевых наук ведут дискуссию в том же направлении. Некоторые ученые относят судебную практику к источникам процессуального права, другие же придерживаются противоположного мнения .
Учебник «Гражданский процесс» (под ред. В.В. Яркова) включен в информационный банк согласно публикации — Волтерс Клувер, 2004 (издание 5-е, переработанное и дополненное).
См., например: Гражданский процесс: Учебник. 4-е изд. / Под ред. В.В. Яркова. М., 2001. С. 19; Гражданское процессуальное право России / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2002. С. 41.
Особенно активно проблема судебной практики как источника права обсуждается в последнее десятилетие, что обусловлено существенными переменами, произошедшими во всех сферах жизни общества. При этом объектом дискуссии стало и такое, не характерное для отечественной правовой системы явление, как судебный прецедент.
Существование этой проблемы обусловлено имеющимися пробелами в правовом регулировании, которые были и, вероятно, будут. Безусловно, пробелы должны устраняться. Но возникает вопрос, кем и в какой форме? Роль судебной практики в этом велика, но небезгранична.
Высший Арбитражный Суд РФ обладает правом давать разъяснения по вопросам судебной практики. Такое право закреплено в Конституции РФ (ст. 127), в ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» (ст. ст. 9, 10), ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (ст. 23). Такие разъяснения принимаются Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ в форме постановлений.
С формальной юридической точки зрения постановления высшей арбитражной судебной инстанции не могут содержать правовых норм или правоположений. Конституция РФ, провозглашая построение основ конституционного строя на принципе разделения властей, определяет функции каждой из ветвей власти. Как известно, судебная власть не наделяется правотворческими функциями.
Разъяснения Высшего Арбитражного Суда РФ, даваемые в порядке толкования по вопросам применения законодательства, имеют другую направленность, а именно способствуют уяснению смысла правовых норм и призваны обеспечить единство правоприменительной судебно-арбитражной практики всех арбитражных судов РФ.
Вместе с тем многие авторы, оставляя без внимания формально юридическую сторону вопроса, настаивают на том, что фактически суд создает нормы правового характера. При этом, как правило, ссылаются на случаи применения аналогии права и закона, считая, что аналогия предполагает правотворческий акт, субъектом которого является суд.
Такое суждение основано на том, что пробелы в законе преодолеваются не путем подведения неурегулированной нормой права ситуации под сходную норму, а путем создания судом по аналогии с ней новой нормы, на основе которой и выносится решение .
Судебная практика в советской правовой системе / Под ред. С.Н. Братуся. М., 1975. С. 16 — 17.
Однако представляется, что такое утверждение небесспорно.
Само по себе понятие аналогии предполагает соответствие, сходство в каком-либо отношении между явлениями, предметами, нормами и т.п. Аналогия закона и аналогия права — явления различные.
Аналогия закона — это применение нормы, нашедшей выражение в статьях (статье) соответствующего законодательного акта и регулирующей сходные отношения с теми, которые являются предметом рассмотрения в суде, но остались вне законодательной регламентации. Именно применение существующей нормы, а не создание новой.
Аналогия права используется только тогда, когда отсутствуют нормы, которые можно применить по аналогии. Это означает, что суд действует, исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации. Создается ли в данном случае новая правовая норма или правоположение? Думается, что нет.
Следует подчеркнуть, что суд разрешает конкретную ситуацию, исходя из принципов правосудия, т.е. правовых принципов, поскольку правосудия вне права не существует. В связи с этим особенностью принципов права является то, что они находят закрепление в нормах права. Иначе речь должна идти о принципах морали, нравственности и т.п. В таком контексте принцип выступает в виде общей правовой нормы, охватывающей отношения, объединенные общими признаками. Значит, и в этом случае нет оснований для утверждения о создании судом новой нормы (правоположения). Высший Арбитражный Суд РФ дает толкование уже не по вопросам применения законодательства, т.е. конкретных статей законов, а в части применения принципов правосудия, раскрывая их смысл и возможность распространения на определенную группу отношений.
В связи с этим представляется, что судебную практику следует рассматривать как элемент правовой системы, участвующий в правовом регулировании, но относящийся не к правотворчеству, а к применению права. В процессе деятельности судебных органов складываются общие правовые положения, которые находят выражение в особых актах — постановлениях высших судебных инстанций. Эти положения действительно конкретизируют нормы действующего права, поскольку при всей самостоятельности судебной деятельности она имеет характер именно применения права и строится в соответствии с действующим правом. По этой причине данная деятельность относится к толкованию права, к правоприменительной конкретизации, а не к правотворчеству.
Независимо от способа — официального, нормативного, индивидуального, доктринального — толкование закона не может рассматриваться как источник права.
Судебная практика как источник права. Судебный прецедент и прецедент толкования
Ключевые слова: судебная, практика, источник, права, судебный, прецедент, толкования
Судебный прецедент – весьма распространенная форма права, однако существенно отличающаяся от нормативно-правового акта как по процедуре появления «на свет», так и по органу, создающему право.
Таким органом является суд. Но ведь суд применяет право, решает на основе соответствующих правовых норм имущественные, трудовые и иные споры, рассматривает уголовные дела. Как же он может быть творцом права?
Теория права достаточно аргументировано раскрыла эту историческую загадку.
Ответ заключается, прежде всего, в содержании законов, которые имеют общий характер, охватывают своим регулированием в обобщенной, абстрактной форме определенный вид общественных отношений, устанавливают общее правило поведения.
В этом обобщенном правиле и заключается социальная ценность, смысл закона. Вспомним, что эту ценность закона знали уже в древности. «Права не устанавливаются исходя из случая» – утверждал выдающийся юрист Древнего Рима Цельс.
Но в этом обобщенном содержании закона заключается и его недостаток, слабость. Жизнь всегда оказывается намного сложнее, богаче, «изобретательней», чем правило, которое устанавливает законодатель для регулирования тех или иных общественных отношений. Поэтому применяя закон (в широком смысле), суд часто сталкивается со сложной логической задачей.
Прежде всего ему надо решить относится ли соответствующая правовая норма к конкретному случаю, характеризуют ли именно этот случай те или иные понятия, определения, которые содержатся в законе.
И если суд вообще не находит правовой нормы для решения соответствующего спора, он оказывается перед выбором: либо вообще отказаться от рассмотрения спора, или же, исходя из общих принципов той или иной правовой системы, установить новую норму (правило) поведения, или так истолковать сходную действующую норму, чтобы распространить ее на конкретный спор, положить ее в основу своего решения, приговора.
Кроме того, положение суда усугубляется еще тем, что законодательство, которое складывается постепенно, содержит законы, регулирующие одни и те же общественные отношения, но противоречащие друг другу целиком или какими-то нормами, многие понятия в законах имеют оценочный характер (производственная необходимость, хищение в особо крупных размерах, тяжкие телесные повреждения и т.п.).
Часто законодатель специально не раскрывает и те или иные понятия, иногда не знает или не умеет их раскрывать, иногда – не хочет, иногда – в результате компромисса и т.д.
Но суд не может в современных правовых системах отказать субъектам права в правосудии из-за неполноты или неясности закона. Вот тогда-то и возникает необходимость восполнить правовую систему, создать правило, которое годилось бы для решения конкретного и аналогичных споров, рассмотрения дел.
Разумеется, существовали в прошлом и иные принципы. Так, дореформенный суд в России, если усматривал в законах неполноту или неясность, то он должен был представлять дело на усмотрение высшей инстанции. Спорное дело кочевало из одного суда в другой, порождало волокиту, пока не доходило до Государственного Совета, который полагал свое мнение и подносил его на утверждение монарха.
Этой волоките был поставлен конец «Судебными Уставами Императора Александра II». В этих уставах предписывалось суду не останавливать решения под предлогом неполноты или противоречия существующих законов, а разрешать дела (казусы) на основании общего разума всего законодательства. В этом смысле были составлены статьи 10 Гражданского судопроизводства и статья 13 Уголовного судопроизводства.
Эта же традиция пронизывала и советскую правовую систему, заменившую первоначально общие правовые начала, принципы права на так называемое «революционное правосознание», которым предписывалось руководствоваться суду в случаях отсутствия соответствующих законов, неполноты, неясности законодательного регулирования.
Со временем понятие «революционное правосознание» уступило понятию «общего смысла права и его началам», получило закрепление в ряде актов (в Основах гражданского законодательства, в Основах гражданского судопроизводства, других актах).
В Конституции РФ 1993 года это положение закреплено в п. 1 статьи 46 «каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод, п. 1 статьи 47 – «никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом», п. 2 статьи 45 – «каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом», а также в некоторых других актах.
В теории права вся эта проблема восполнения судом пробелов в законодательстве обозначается как «аналогия права» и «аналогия закона».
Так вот, суд во многих странах, оказываясь в описанных ситуациях, раз за разом применяя общие начала, аналогии права или закона, восполнял тем самым законодательство. Из ряда однородных решений по поводу однородных случаев, по мере того, как эти решения приобретали характер образца, примера, получали обязательную силу, становились своеобразным судебным обычаем, возникала такая форма права как судебный прецедент.
Разумеется, в деятельности конкретного суда отдельные решения не создают обязательных норм не только для всех прочих судов, но и для суда, их сформулировавшего. Но в некоторых правовых системах существует механизм, который может превращать некоторые решения судебных органов высокого уровня в судебный прецедент, т.е. в соответствующую норму права, которой надо следовать так же, как и закону. Возникает прецедентное право, наряду с правом статутным (от лат. statutum – постановление, нормативно-правовой акт).
Например, в США судебные прецеденты создает Верховный Суд, рассматривая наиболее значимые дела, имеющие, как правило, общественно-политическое, конституционное значение. Эти дела проходят различные судебные инстанции, пока по ним не выносит окончательное решение Верховный Суд. Это решение всегда основательно аргументируется, оно обязательно, авторитетно, всегда публикуется, обеспечивается исполнением.
Таким, например, являлось дело Брауна (1954). Несовершеннолетний юноша негритянского происхождения стремился быть принятым в государственные школы на несегрегационной основе. Федеральный окружной суд отказал ему в этом, на основе доктрины «разных, но равных возможностей». Верховный Суд отверг эту доктрину. «Мы делаем вывод, – написано в решении Суда, – что в области государственного образования доктрина «раздельных, но равных возможностей» не имеет места».
В этом случае, как понятно, судебный прецедент был направлен против сегрегации и явился мощным средством в ликвидации сегрегации в сфере образования.
Таким образом, судебный прецедент создает не любой суд – это неверное, хотя и бытующее мнение. Судебный прецедент создается, как правило, высшим органом судебной системы. Следует учитывать, что в современном мире отсутствуют государства, в правовой системе которых действуют только судебные прецеденты.
В США, например, действуют и законы, и судебные прецеденты, то же и в Англии. Более того, в так называемой англосаксонской правовой системе идет процесс, при котором увеличивается удельный вес статутного права, а в романской правовой системе (Франция, Германия и т.д.) увеличивается удельный вес прецедентного права.
Этот же процесс характерен и для России. Многие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ приобретают характер судебных прецедентов, когда в них конкретизируются и детализируются общие нормы закона, когда раскрывается и устанавливается однозначное понимание оценочных понятий.
У участников судебных споров появляется возможность «довести» свое дело до Пленума Верховного Суда и получить окончательно то решение, которое Пленум сформулировал, разъясняя судебную практику в соответствующей области. Те же соображения относятся и к Высшему Арбитражному суду РФ.
В теории права выдвинута и такая концепция. Если высший орган судебной системы раскрывает в конкретных решениях оценочные понятия, конкретизирует и детализирует таким образом закон, и эти решения воспринимаются судебной системой, то они – эти решения – могут и не иметь характера совершенной правовой нормы.
Но они становятся правоположениями, которые также приобретают обязательный характер, обеспечиваются авторитетом высшего судебного органа, его возможностями отменять все те решения, которые противоречат этим правоположениям.
Разумеется, примеры таких правоположений могут быть весьма многочисленны.
Например, в арбитражной практике в свое время было выработано правоположение: сделка, осуществленная с помощью ЭВМ, равнозначна письменной сделке, о которой идет речь в Гражданском кодексе. Тем самым была открыта правовая дорога использованию ЭВМ в имущественном обороте.
Наконец, в теории права, кроме судебного прецедента, выделяются и прецеденты толкования правовых норм. Этот результат возникает в процессе толкования правовых норм судебными органами (в России Конституционным Судом, Верховным Судом, Высшим Арбитражным Судом, а например, в Англии – Палатой Лордов) или самим законодательным органом.
Прецедент толкования несколько отличается от судебного прецедента своей ориентацией на логические проблемы содержания того или иного закона, на его отдельные аспекты, на процедуру запроса и т.д.
Судебная и, соответственно, арбитражная практика – это не просто рассмотрение судами тех или иных дел, не просто деятельность судебных органов, определяемая, оцениваемая в показателях статистики. Такой подход к судебной практике существует, но он исходит из презумпции, что суд – это просто «уста» закона, что суд не творит право.
Однако есть и иное определение судебной практики. В этом случае под судебной практикой понимается такая деятельность судебных органов, в результате которой детализируются и конкретизируются законы, вырабатываются правоположения.
В этом подходе признается творческая роль суда, когда в итоге, в результате рассмотрения однородных дел появляются однородные решения, складываются устойчивые образцы, примеры понимания тех или иных юридических понятий, терминов и т.д.
Судебная практика как система результатов, итогов судебной деятельности обобщается и закрепляется в тех или иных руководящих разъяснениях Верховных Судов, инструкциях Высшего Арбитражного Суда и т.д. И в этих формах, когда в итоге складываются либо четкие правовые нормы, либо такие образования, как правоположения, которые могут перерасти в норму, судебная практика, арбитражная практика становится источником (формой) права.
По-видимому, вопрос о судебном прецеденте, судебной практике не имеет однозначного решения, зависит от правовой системы, этапов правового развития того или иного общества, традиций и тенденций.
Однако исторически и теоретически становится несомненным, что судебный прецедент действительно являлся и является во многих обществах формой права, и как таковой изучается теорией права. . читать далее .
Судебная практика как источник гражданского права России
(Мкртумян А. Ю.) («Гражданское право», 2008, N 4) Текст документа
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА КАК ИСТОЧНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА РОССИИ
Мкртумян А. Ю., Председатель Палаты по гражданским делам Кассационного Суда Республики Армения, кандидат юридических наук.
В статье дается анализ судебной практики как источника гражданского права. Автор разграничивает понятия судебной практики и судебного прецедента; делает вывод, что наделение судов правотворческой ролью может способствовать повышению эффективности совершенствования действующей нормативно-правовой базы, а также развитию гражданско-правового регулирования.
The article contains an analysis of court practice as a source of civil law. The author reveals the difference between the notions of «court practice» and «judicial precedent» and comes to a conclusion that vesting courts with law making power can facilitate the improvement of the legislation in force, as well as the development of the civil law regulation . ——————————— Mkrtumjan A. J. Court practice as a source of civil law in Russia.
При анализе судебной практики как источника гражданского права необходимо разграничивать два понятия: «судебная практика» и «судебный прецедент». Различие между ними всегда подчеркивали российские правоведы. По этому поводу известный французский компаративист Р. Давид писал: «Если спросить советского юриста, какова роль судебной практики в Советском Союзе, он убежденно ответит, что эта роль значительна. Если же спросить его, является ли судебная практика источником права, то последует незамедлительный и четкий отрицательный ответ» . ——————————— Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1992. С. 170.
Причину такого неприятия судебных прецедентов советскими юристами Р. З. Лившиц видит в господстве в советское время нормативистского подхода к праву, а также в подчиненной роли суда по сравнению с иными органами государственной власти . ——————————— См.: Лившиц Р. З. Судебная практика как источник права // Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 4.
В истории Советского государства был период, связанный с активным правотворчеством судов, — это первый период существования новой власти, когда только создавались советское законодательство и советская судебная система. Декрет о суде N 3 (июль 1918 г.) предоставил местным народным судам право при назначении наказаний руководствоваться своей «социалистической совестью». Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. стали первой попыткой обобщения практики судов и революционных трибуналов . Они содержали только общую часть, и на ее основе суды должны были выносить конкретные решения. ——————————— См.: Пашенцев Д. А. История государства и права России. М., 2007. С. 219.
В последующие годы официальная концепция советского права считала аксиомой положение о том, что судебный прецедент не может рассматриваться в качестве источника права, «поскольку это ассоциировалось: а) с разрушением социалистической законности, понимаемой лишь как строгое и неуклонное соблюдение законов и других законодательных актов; б) с возможным судебным произволом в процессе одновременного выполнения правотворческих и правоприменительных функций и в) с подрывом или же по меньшей мере с ослаблением правотворческой деятельности законодательных органов» . ——————————— Марченко М. Н. Источники права. М., 2005. С. 379.
По мнению профессора А. А. Тилле, «судебная практика (прецедент) служит важным источником советского права» . Он поясняет: «Верховные суды Союза и союзных республик публикуют бюллетени с «образцовыми решениями» и приговорами по конкретным делам. Теоретически нижестоящие суды вправе не руководствоваться ими. Практически же каждый адвокат знает, что если он в суде сошлется на определение Верховного Суда по аналогичному делу, суд решит его дело именно так… Но, кроме того, Пленумы Верховных Судов издают постановления, которые теоретически разъясняют закон, практически же устанавливают новые нормы права» . С тем, что в действительности роль судебной практики в СССР была значительна, соглашался и Р. Давид . Заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации В. М. Жуйков также утверждает, что судебная практика, выраженная в разъяснениях Верховного Суда СССР и Верховного Суда РСФСР, всегда «признавалась источником права, поскольку в судебных решениях допускались ссылки на них как на правовую основу разрешения дела» . ——————————— Тилле А. А. Советский социалистический феодализм 1917 — 1990. М., 2005. С. 142. Тилле А. А. Указ. соч. С. 143. См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 183. Жуйков В. М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 16.
Судебная практика может рассматриваться в широком смысле — как синоним судебной деятельности. Нас интересует судебная практика в узком значении — как «выработанные в ходе судебной деятельности правовые положения, определения — дефиниции, правила, указания, которые обладают определенной степенью обобщенности, общепризнанности и (во всяком случае, некоторые из них) обязательности» . ——————————— Боботов С. В. Конституционная юстиция (сравнительный анализ). М., 1994. С. 108.
Выдающийся русский дореволюционный правовед Н. М. Коркунов признавал судебную практику самостоятельным источником права. В то же время он отмечал: «Признавая судебную практику самостоятельным источником права, мы должны оговориться, что это не следует понимать так, чтобы раз принятое судом решение какого-нибудь спорного вопроса безусловно связывало суд на будущее время» . При такой постановке вопроса судебная практика не выступает в качестве прецедента. ——————————— Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права (по изд. 1914 г.). СПб., 2004. С. 361.
Не менее выдающийся современник Н. М. Коркунова Е. Н. Трубецкой писал, что в России судебная практика имеет значение самостоятельного источника права, но это значение было официально признано за ней только со времени издания Судебных уставов 1864 г. «В них впервые предписывалось суду не останавливать решения под предлогом неясности, неполноты или противоречия существующих законов, а разрешать непредвиденные законом случаи на основании общего разума всего законодательства» . Действительно, в соответствии со ст. 10 Устава гражданского судопроизводства «суд обязан решить дело по разуму существующих законов, не останавливая решения под предлогом неполноты, неясности или противоречия в оных». Здесь усматриваются уже элементы правотворчества в деятельности судов. В то же время, как отмечал К. П. Победоносцев, «суд, в коем производится дело, требующее решения, вполне свободен и не зависит от воззрений и мнений высшей инстанции во всем, что относится до обсуждения спорного предмета по существу оного…» . Данное положение фактически отрицает значение прецедента для гражданского судопроизводства. Судебное решение выносится на основе закона, а не на основе ранее принятых вышестоящими судами решений. ——————————— Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 132. Победоносцев К. П. Судебное руководство. М., 2004. С. 102.
По мнению М. П. Авдеенковой и Ю. А. Дмитриева, нельзя признать формой права судебную практику в целом. По их мнению, формой права в России являются только решения высших судов: Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ . ——————————— См.: Авдеенкова М. П., Дмитриев Ю. А. Основы теории конституционного права. М., 2005. С. 175.
Данные авторы выделяют только один вид решений судов общей юрисдикции ниже Верховного Суда РФ, которые являются формой права, — это решения о признании нормативно-правовых актов недействующими. «Решение суда общей юрисдикции, которым нормативно-правовой акт признан противоречащим акту, высшему по юридической силе, по своей природе означает признание его недействующим и, следовательно, с момента вступления суда в силу не подлежащим применению; как любое судебное решение, оно обязательно к исполнению всеми субъектами, которых оно касается» . ——————————— Авдеенкова М. П., Дмитриев Ю. А. Указ. соч. С. 176.
Заслуживает внимания точка зрения, что к оценке судебного прецедента нужно подходить с юридической и фактической стороны. Как пишет А. Ф. Галузин, «с юридический точки зрения важно, что официально… судебный прецедент не признается источником права, поэтому нельзя безоговорочно относить к судебному прецеденту ни разъяснения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, ни постановления и определения Конституционного Суда РФ» . Фактически же, отмечает данный автор, решения вышестоящих судов всегда учитывались нижестоящими. ——————————— Галузин А. Ф. Правовая безопасность как самостоятельный вид безопасности // Право и политика. 2007. N 12. С. 125.
Какую же роль играют решения высших судов России в развитии гражданского права? Как известно, Верховный Суд Российской Федерации активно участвует в создании судебной практики. Пленум Верховного Суда дает разъяснения судам по вопросам применения законодательства. Президиум Верховного Суда рассматривает материалы изучения и обобщения судебной практики. Судебные коллегии Верховного Суда также вырабатывают единообразную практику применения законодательства. Таким образом, с одной стороны, восполняются пробелы в законах (что является правотворческой деятельностью), с другой — достигается определенное единообразие в применении действующего законодательства судами общей юрисдикции. По мнению В. Н. Синюкова, такое положение вещей позволяет сказать, что постановления Пленума Верховного Суда служат ориентирующим для судов фактором, порой не менее императивным, чем формальные установления законодательства . ——————————— См.: Синюков В. Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. Саратов, 1994. С. 419.
В соответствии с п. 5 ст. 19 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (в ред. от 5 апреля 2005 г.) Верховный Суд дает разъяснения по вопросам судебной практики. Насколько такие разъяснения можно считать источником гражданского права? По этому поводу среди цивилистов не существует единой позиции. Ряд авторов полагают, что эти разъяснения можно отнести к источникам права и они соответственно содержат нормы права . Другие авторы считают, что высшие судебные органы не могут устанавливать новые нормы права, а правомочны лишь разъяснять, толковать действующие нормативные установления. Поэтому постановления судебных пленумов при всей их важности для правоприменительной практики нельзя относить к источникам права . Но и те и другие исследователи отмечают важность постановлений Пленумов Верховного Суда РФ для развития правоприменительной практики, для толкования и применения правовых норм. ——————————— См.: Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 54 — 55; Калмыков Ю. Х. Вопросы применения гражданско-правовых норм. Саратов, 1976. С. 31 — 45; Тархов В. А. Гражданское право. Общая часть. Курс лекций. Чебоксары, 1997. С. 83. См.: Алексеев А. А. Общая теория права: В 2 т. Т. 2. С. 311, 314; Гражданское право / Под общ. ред. Т. И. Илларионовой, Б. М. Гонгало и В. А. Плетнева. М., 1998. С. 29 — 30.
На наш взгляд, позиция, отрицающая значение судебной практики как источника права, представляется противоречивой. Например, О. Н. Низамиева пишет, что Верховный Суд РФ нормотворческими функциями не наделен. Следовательно, постановления Пленума Верховного Суда не формулируют новых норм права, а только дают толкование уже существующим. Но далее она указывает, что постановления Пленума характеризуются обязательностью. Как справедливо полагал Я. Ф. Фархтдинов, постановление Пленума ВС РФ является подзаконным актом. «Постановление, содержащее разъяснение нормативного характера, является вспомогательным актом, способствующим правильному применению закона судов. Оно обязательно для суда и других участников дела потому, что обязателен сам… закон, содержание которого разъясняется» . Очевидно противоречие между тем, что постановления Пленума не признаются источником права и здесь же признаются подзаконным нормативным актом. Во-первых, подзаконный нормативный акт и есть источник права. Во-вторых, подзаконные нормативные акты издаются органами исполнительной, а не судебной власти. ——————————— Низамиева О. Н. Роль постановлений Пленума Верховного Суда РФ в механизме правового регулирования имущественных отношений в семье // Актуальные проблемы гражданского права и процесса. Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Вып. 1. М.: Статут, 2006. С. 158.
В п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 «О судебном решении» указано, что суд наряду с законом («материальным законом, примененным судом к данным правоотношениям, и процессуальными нормами, которыми руководствовался суд») должен учитывать: «а) постановления Конституционного Суда Российской Федерации о толковании положений Конституции Российской Федерации, подлежащих применению в данном деле, и о признании соответствующими либо не соответствующими Конституции Российской Федерации нормативных правовых актов, перечисленных в пунктах «а», «б», «в» части 2 и в части 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации, на которых стороны основывают свои требования или возражения; б) постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятые на основании статьи 126 Конституции Российской Федерации и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле; в) постановления Европейского суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле» . ——————————— Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 2.
По мнению В. В. Долинской, «взаимодействие судебной практики с наукой гражданского права и гражданским законодательством означает, что она не только воспринимает теории, идеи, вырабатываемые наукой, но и сама в результате обобщений оказывается перед необходимостью анализа, теоретического осмысления полученных материалов. Эту задачу решают руководящие разъяснения высших органов судебной системы» . ——————————— Долинская В. В. Судебная практика как источник гражданского права // Цивилист. 2007. N 2.
Как справедливо отмечает В. В. Долинская, в судебной практике сложился ряд положений, которые были позднее закреплены в гражданском законодательстве: о коммерческом характере договора передачи дома на условиях пожизненного содержания продавца, о продлении сроков исковой давности, пропущенных по уважительным причинам, и т. д. В п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 октября 1991 г. N 11 «О практике применения судами законодательства при рассмотрении дел по спорам между гражданами и жилищно-строительными кооперативами» было закреплено, что право пользования жилыми помещениями в домах жилищно-строительных кооперативов основано на членстве гражданина в кооперативе, а в случае полной выплаты паевого взноса — на праве собственности на квартиру. Сейчас эта норма вошла в п. 4 ст. 218 Гражданского кодекса Российской Федерации. В Федеральном конституционном законе «Об арбитражных судах в Российской Федерации» (п. 2 ст. 13) устанавливается, что по вопросам своего ведения Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации принимает постановления, обязательные для арбитражных судов в Российской Федерации. Данные постановления принимаются в целях разъяснения действующего законодательства, конкретизации и детализации норм права, восполнения обнаружившихся в законе пробелов и устранения противоречий, т. е. фактически направлены на правильное применение действующего закона. По мнению Н. А. Рогожина, постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам применения законодательства являются дополнительным к действующему закону источником процессуального права, поскольку выработанные в них правоположения (правила правового характера) производны от действующих норм права и направлены на их действенную реализацию. На данные постановления арбитражные суды могут делать ссылки в мотивировочной части решения, так же как на законы и иные нормативные правовые акты . Действительно, в соответствии с п. 3 ч. 4 ст. 170 АПК РФ в мотивировочной части решения арбитражного суда могут содержаться ссылки на постановления Пленума ВАС РФ по вопросам судебной практики. ——————————— См.: Рогожин Н. А. Арбитражный процесс: Курс лекций. М., 2007.
По мнению Е. С. Клейменовой, значимость прецедентной практики ВАС РФ косвенно подтверждается ст. 304 АПК РФ, согласно которой вступивший в законную силу судебный акт арбитражного суда подлежит отмене Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, если нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права. Следовательно, арбитражным судам при вынесении решения необходимо учитывать также толкование, даваемое высшими судебными инстанциями, чтобы данное решение впоследствии не было отменено как противоречащее единообразному толкованию . ——————————— См.: Клейменова Е. С. Роль прецедентной практики высших судебных инстанций в регулировании изъятия земельных участков для государственных и муниципальных нужд // Арбитражный и гражданский процесс. 2007. N 6.
В. Ф. Яковлев подчеркивает, что значение постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ состоит в выработке на основе анализа судебной практики единственно правильного толкования применяемого судами закона. «Выработанные Пленумом подходы к применению нормативных правовых актов имеют важное значение не только для судов, но и для участников экономических отношений, которые должны организовать свою работу по определенным, предсказуемым правилам, в том числе и по тем, которые подвергаются толкованию. Разъяснения Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ представляют собой его официальную позицию по тому или иному вопросу судебной практики…» . ——————————— Яковлев В. Ф. Предисловие // Вестник ВАС РФ. Специальное приложение к N 1. 2001. С. 7.
Таким образом, несмотря на противоречивость существующих в юридической литературе точек зрения по вопросу о том, считать ли судебную практику источником гражданского права, большинство авторов признают, что решения высших судов обладают таким признаком, как обязательность для судов более низкой инстанции. При рассмотрении гражданских дел суды общей юрисдикции обязательно ориентируются на утвержденные Пленумом Верховного Суда обзоры практики, а также на постановления Пленума Верховного Суда. Аналогичным образом обстоит дело с Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации. Представляется, что в гражданском праве существование судебной практики как фактического источника права имеет свои положительные стороны. Прежде всего судебная практика способствует развитию гражданского права, не ограничивая его только усилиями законодателя. Какой бы хороший и полный закон ни приняли законодатели, только практика покажет степень его эффективности. Наделение судов правотворческой ролью может способствовать повышению эффективности совершенствования действующей нормативно-правовой базы, а также развитию гражданско-правового регулирования.
Судебная практика как источник российского права
Правотворчество органов судебной власти традиционно является предметом научных споров в рамках романо-германской правовой традиции. При этом обычно обсуждаются такие вопросы, как понятие судебной практики, обязательность выработанных ею правоположений, возможность осуществления правотворческой деятельности судами разного уровня, признание судебной практики, пусть и с рядом оговорок, источником права.В странах романо-германской правовой системы относительно судебной практики придерживаются иных установок, чем в странах общего права. В основном они сводятся к следующему:
— формально все суды наделены равными полномочиями и не связаны решениями друг друга;
— решения одного суда не является обязательными для другого суда, в том числе в рамках одной подсистемы судебных органов;
— решения вышестоящих судов, не являются обязательными для нижестоящих судов при рассмотрении аналогичных дел;
— использование судом и сторонами по делу ссылок на позиции вышестоящих судебных инстанций не является обязательным и осуществляется в силу их убедительности;
— судьи не формулируют право, а лишь корректируют его, давая то или иное толкование закона.
В России, в общем и целом относящейся к романо-германской правовой семье, доминирующая правовая доктрина отрицает судебное правотворчество. Компетенция суда сводится исключительно к применению права.
Советская теория права всегда исходила из постулата, что судебная практика не является источником права. С.Л. Зивс подчеркивал, что обратное противоречило бы «принципу подзаконности судебной деятельности. Правотворческая деятельность суда с неизбежностью умаляет значение закона» . По мнению И.Б. Новицкого, «в советском государстве не может быть места для судебного прецедента.
Советский суд является проводником и стражем законности, он должен строго следить за тем, чтобы общие нормы закона (и подзаконных актов) неукоснительно соблюдались всеми гражданами, должностными лицами, учреждениями и прежде всего самим судом» . Считалось, что в законодательного процесса при формировании правовых норм есть возможность учесть гораздо больше факторов, чем это способен сделать суд при рассмотрении конкретного дела, а высшие судебные органы осуществляют исключительно надзор за деятельностью нижестоящих судов, обеспечивая единство применения законов.
В современных условиях данный подход сохраняет свои доминирующие позиции, подкрепляясь новым доводом: судебная практика не может являться источником права, ибо это противоречит принципу разделения властей. Однако, представляется, что правотворческая функция судов вполне совместима с конституционным принципом разделения властей. Судебная власть формирует правоприменительную практику (соответствующие правила) в процессе разрешения конкретных спорных ситуаций, рассматриваемых в рамках общих норм закона, и не претендует на узурпацию прерогатив законодательной власти по установлению абстрактных общеобязательных норм. Напротив, признание за отдельными органами судебной власти правотворческой функции способно обеспечить большую «эластичность» и эффективность законодательных предписаний.
Однако статус источника права не может признаваться за решение суда любой инстанции (содержащимися в нем правоположениями). Правотворческой функцией должны обладать только высшие суды Российской Федерации.
В последние годы российская судебная практика демонстрирует функционирование актов высших судебных органов в качестве источников права. Суды нижестоящих инстанций в своих решениях постоянно ссылаются на судебные акты, разъяснения и постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ.
Е.Б. Абросимова отмечает, что «…постановления Пленума Верховного Суда РФ обладают признаками источника права:
1) являются способом внешнего выражения права;
2) выступают способом закрепления нормы;
3) принимаются уполномоченным на то органом Российского государства;
4) содержат именно нормы права, выраженные в абстрактной форме, адресованные неограниченному числу лиц;
5) рассчитаны на многократное применение;
6) подлежат обязательному опубликованию, иными словами обладают признаками нормативного акта, подзаконного характера».
В связи с этим целесообразно законодательно признать правотворческие функции за высшими судебными органами, в частности за Верховным Судом РФ и Высшим Арбитражным судом РФ. Такое правотворчество уже фактически существует. Косвенно нормотворческая функция судов закреплена в АПК, где указано, что судебное решение может быть отменено судом надзорной инстанции в случае нарушения единообразия толкования и применения норм права . Кроме того, в соответствии ФЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» по вопросам своего ведения Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ принимает постановления, обязательные для арбитражных судов в Российской Федерации.
Разъяснения и постановления высших судов является вторичным или производным источником права; они основываются на законе, конкретизируют и дополняют его с учетом реальных гражданско-правовых отношений. Придание постановлениям и разъяснениям Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ статуса источника права не будет противоречить принципу разделения властей, умалять роль Конституции РФ, федеральных конституционных законов и федеральных законов в системе источников права Российской Федерации. Высшие суды не могут иметь право непосредственно изменять закон, но функция толкования, предполагающая в случае необходимости возможность корректировки и конкретизации правовых норм, должна быть за ними признана.
Судебная практика неизбежно сопряжена с расширительным или ограничительным толкованием высшими судами Российской Федерации неясных законодательных положений, преодоление пробелов в законодательстве. В рамках требования единообразия судебной практики в качестве источника права должны рассматриваться только разъяснения и постановления пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ, представляющие собой, в том числе, консолидированное мнение высших судов, в отношении однотипных решений, принятых судами низших инстанций по конкретным делам.
© 2012 А.В. Корнев
Любое копирование материалов с сайта запрещено.